Паундс обещал освободить его от всех дел на время судебного процесса, который продлится неделю, максимум – две. У Паундса не было выбора, кроме как дать такое обещание: он понимал, что Босх не может ловить убийц и одновременно четыре дня в неделю сшиваться в федеральном суде.
– Что стряслось? Я думал, что буду свободен на время суда.
– Так оно и есть. Но у нас возникли проблемы. Это касается и тебя.
Босх заколебался. Так всегда, когда имеешь дело с Паундсом. Гарри был готов поверить скорее уличному ворюге, нежели собственному начальнику. У того всегда находились аргументы – как высказанные, так и невысказанные. Похоже, сейчас лейтенант исполнял свой обычный танец: говорил обтекаемыми фразами, пытаясь подцепить Босха на крючок.
– Проблемы? – спросил наконец Босх. Хорошая, ни к чему не обязывающая реплика.
– Я полагаю, ты читал сегодняшнюю газету? Статью в «Таймс» относительно твоего дела?
– Да, как раз сейчас этим занимался.
– Короче говоря, мы получили еще одно послание.
– Послание? Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что кто-то подбросил в приемной записку, адресованную тебе. И черт бы меня побрал, если она не похожа на те записки, которые ты получал раньше от Кукольника.
Босх мог поклясться, что, сообщая это, Паундс получал удовольствие.
– Если она адресована мне, как ты можешь знать ее содержание?
– Она была не запечатана. Без конверта. Просто свернутая страничка. Кто-то оставил ее на конторке в приемной. И, как ты сам можешь догадаться, ее там прочитали.
– Что там сказано?
– Вряд ли тебе это понравится, Гарри. Момент для тебя, конечно, самый хреновый, но в записке в общем говорится, что ты наткнулся не на того, кого искал. Что Кукольник все еще жив. Автор записки утверждает, что он и есть настоящий Кукольник и что трупов станет больше. Короче, он говорит, что ты не того кокнул.
– Дерьмо все это! Письма Кукольника хранились в книге на полке. Кто угодно мог взять их, подделаться под его стиль и накатать такую записку. Ты…
– Ты что, идиотом меня считаешь, Босх? Я понимаю, что написать такое мог кто угодно. Но для того, чтобы доказать справедливость своих слов, он приложил к записке еще и «карту острова сокровищ». Думаю, ты именно так и назвал бы это. Указание, где находится тело еще одной жертвы.
На телефонной линии воцарилась долгая тишина:
Босх думал, а Паундс молчал.
– Ну, и что дальше?
– А дальше я послал Эдгара на указанное место – сегодня утром. Ты помнишь заведение Бинга на Западной улице?
– Бинга? Да, южнее Бульвара. Бинг… Бильярдная. Разве она не сгорела в прошлом году во время беспорядков?
– Точно, – подтвердил Паундс. – Сгорела дотла. Ее разграбили и спалили. Остался только плиточный пол да три стены. Городские власти приказали их снести, но владелец пока не чешется. Короче говоря, в записке было указано именно это место. Он написал, что жертва похоронена под плитами пола. Эдгар отправился туда с людьми: отбойщиками, рабочими…
Паундс буквально смаковал каждое свое слово. «Ну что за жопа!» – подумал Босх. На этот раз Паундс молчал еще дольше. Когда молчание затянулось настолько, что стало уже нервировать обоих, он наконец вновь заговорил:
– Он нашел тело. Точно, как было сказано в записке. В полу. Зацементированное. Он нашел тело. Потому-то…
– Сколько оно там пролежало?
– Пока не знаю. Потому и звоню. Мне нужно, чтобы ты съездил туда во время обеденного перерыва и посмотрел: может, тебе удастся что-то раскопать. Ну, сам понимаешь: действительно ли это жертва Кукольника, или нас принялся дурачить еще какой-то чокнутый. Ты же в этом деле специалист. Смотайся туда, когда судья объявит перерыв. Встретимся на месте. А в суд вернешься как раз к началу слушаний.
Босх не мог выговорить ни слова. Он снова почувствовал потребность закурить.