Парень был самого что ни есть растаманско-коноплянного вида, как машинально отметил Алексей. И скорее всего укуренный донельзя. А в коноплянной нирване, как известно, тормозов нет.
Бортовой компьютер в голове у Алексея уже в точности нарисовал кривую, по которой полетит его собственное тело после столкновения с наркошей. Точка касания с асфальтом находилась прямехонько под колесами джипа. Или микроавтобуса, что не такая уж разница.
Леша отчаянным прыжком выскочил на тротуар. Ударил, гася скорость, правой ногой по асфальту. Левой тут же провел заступ вперед, тело превратилось в наклонную плоскость, принявшую на себя наркошу. Едва почувствовав на себе чужую тяжесть, Леша пружинисто свернулся вокруг своей оси, слегка подхватив за талию наркошу, и произвел шикарный бросок через бедро. Обалдевшего растамана впечатало в асфальт.
Но чистый «иппон» [1] не прошел. Сила инерции была такова, что Лешу тоже бросило на землю.
«Зато не на проезжую часть», — констатировал бортовой компьютер, перед тем как вырубиться от сотрясения.
После жесткого приземления Алексей соображал с трудом. Даже, показалось, время стало тягучим и липким, как растаявший комок жвачки. Но что делать, он отлично помнил: встать на ноги, пару раз долбануть наркошу по безмозглой башке, вызвать наряд и сдать бегуна в «обезьянник». Позже, улучив свободную минутку, провести воспитательную беседу и выбить из дурной башки остатки коноплянного угара.
Алексей приподнялся. В этот момент наркоша отчаянно завизжал, вскинулся и вцепился в волосы Алексею. Из распахнутого рта в лицо Алексею ударила кислая вонь. Алексей дернулся, пытаясь порвать захват, но тонкие пальцы парня оказались жутко сильными. Наркоша притянул Алексея вплотную к своему лицу. Так близко, что невольно вспомнилась детская игра: притрешься носами друг к другу — и увидишь, что у напарника только один глаз. Огромный, в пол лица.
Именно такой неестественно огромный глаз и смотрел сейчас в Алексея. Прямо, казалось, в мозг. И был этот глаз страшный, безумный, с рубиновым кровяным подтеком.
В голове Алексея вдруг все поплыло, уши заложило, как в воздушной яме. Он почувствовал, что сначала проваливается в темноту, а потом летит в ней, летит на жуткой скорости, выписывая совершенно немыслимые зигзаги. Ощущение тела пропало, осталось только движение. Из никуда в никуда. В полной кромешной тьме. Но почему-то это было не страшно. Совсем не страшно.
Из эйфории нокаута выщелкнул характерный звук снятого с предохранителя пистолета и тупая холодная боль в затылке.
— Не двигаться! — Голос прорвался сквозь муть, плескавшуюся в голове.
Но хотелось именно движения. Рефлексы, приобретенные на татами, просто рвали мышцы, так им хотелось движения, отчаянного рывка и победного сокрушающего удара. И опыт, приобретенный в нескольких задержаниях, когда все было всерьез и без дураков, подсказывал, что даже в самой безнадежной ситуации надо дергаться до конца.
Только шансов ему не оставили никаких. Ствол — к затылку, колено в поясницу, правая кисть в мертвом захвате, вторая бесцеремонно вжата тупорым ботинком в асфальт.
Вокруг замерли еще три пары ног. Все обуты, несмотря на погоду, в крепкие ботинки.
От их костоломского вида по ребрам прошелся сквознячок.
«Ку-ку, приехали!» — Алексей зло усмехнулся.
— Вы чьи будете, ухари? — спросил он, даже не надеясь на ответ.
Реакция последовала незамедлительно — и вполне ожидаемая. Тупой и весьма чувствительный удар в затылок. Потом чьи-то пальцы профессионально обшарили одежду. Судя по ощущениям, работали, как тайские массажистки, в две руки.
— Чистый! — отрапортовал тот, кто шмонал нижнюю часть тела.
Второй выудил из нагрудного кармана удостоверение Алексея.