Выстрел из оружия такого калибра в подобной комнатушке совершенно оглушает. Ну и, конечно, кровь во все стороны. Теперь представь себе убийцу в этот момент. Он оглушен, забрызган кровью, адреналин через край. В такой ситуации мысль одна – прочь, бежать! Но этот тип остается. Он что-то делает, даже к трупу прикасается. Чтобы не ступить в лужу крови во время обыска, он передвигает тело. Довольно рискованная манипуляция. Что бы Данцигер ни имел, его убийца очень – очень! – хотел заиметь эту вещь. Отпечатки пальцев нашли?
– Нет, не нашли.
– Стало быть, этот тип полностью владел собой и ситуацией. Наверное, не первое убийство в его жизни. Возможно, все было заранее спланировано. В сентябре не до такой степени холодно, чтобы таскать с собой перчатки. Случайность почти исключена. Значит, нужно было сознательно заранее взять перчатки – зная, для чего они пригодятся.
Я стоял спиной к Келли и разглядывал следы внутри бунгало. Теперь я повернулся к нему – и он тут же отступил на два шага. Я сообразил, что это его привычное инстинктивное действие. Многие очень высокие люди имеют дурную манеру нависать над вами во время разговора и давить на вас своим постом. Келли, человек явно деликатный, нарочно отступал подальше от собеседника, чтобы не смотреть на него сверху вниз. Узнав Келли получше, я убедился, что он был очень скромный человек и немного стеснялся своего гигантского роста. Не судите меня строго, но мое описание Келли может не вполне соответствовать действительности – именно Келли кажется мне главным героем этой истории, даже если вы с этим не согласитесь. Только задним числом я понимаю, что в его внешности и в его поведении не было ничего героического. Он себя никогда не выпячивал.
– Итак, остается вычислить, что убийца искал, почему он передвигал тело, – и он у нас в руках, – сказал Келли.
Я недоверчиво потряс головой.
Говоря по совести, я был потрясен до глубины души.
Зоркость Келли в сравнении с дубоватым поведением Керта произвела на меня огромное впечатление.
Похоже, разгадка преступления уже совсем рядом. Хотя мне все это явно не по зубам.
– Ах, Бен, не делай такое растерянное лицо! Это тебе не высшая математика. Справишься.
– Ну не факт... Впрочем, это не мое расследование. Но мне безумно любопытно, какой здесь мотив.
– Хорошо, сынок, немного подскажу, – промолвил Келли. – Существует только шесть возможных мотивов преступления: гнев, страх, алчность, ревность, похоть и месть. Остается выяснить, какой из мотивов подходит в нашем случае. При этом надо помнить, что даже у самого отчаянного психопата-убийцы есть мотив – пусть лишь одному ему понятный. Так что любое – любое! – преступление имеет мотив. Это первейшая заповедь.
– Я думал, первейшая заповедь: «Как хотите, чтобы с вами поступали, так поступайте и вы».
– Это для священников, – подмигнул мне Келли. – У нас, полицейских, собственный катехизис.
Он повернулся и зашагал к своей «тойоте-королле». Это смешная крохотуля – мне не верилось, что такой крупный мужчина, как Келли, может поместиться в такой игрушечной машине.
Ничего, поместился.
8
Во второй половине того дня я застал в полицейском участке отца. Он сидел на стуле у стены, массировал затылок, водя головой из стороны в сторону, и, не поздоровавшись со мной, спросил:
– Ты куда мое кресло дел?
Он имел в виду впечатляющих размеров вращающееся кресло из искусственной кожи. В свое время отец заказал его аж в Нью-Йорке, и двадцать лет службы оставили на кресле глубокий отпечаток – в буквальном смысле.
– Отослал каменному Линкольну в Долину Монументов. Старина приустал стоять.
– Нет, я серьезно, – грозным тоном сказал отец. – Ты куда дел мое любимое кресло?
– Отдал Бобби Берку. Он найдет на него желающего.