Аннотация: Звонок о начавшейся у платформы уголовной разборке поступил в дежурку в начале третьего ночи. Звонила торгашка одной из коммерческих палаток с привокзальной площади. У них там работали всю ночь.
— Милиция… — Голос сорвался. — Тут страшно, что творится! Рядом со станцией…
— Что конкретно?..
Женщина уже бросила трубку.
— В машину!..
Домодедовцы запрягли быстро. И ехали тоже. Но, как водится, пригнали уже к трупу.
За опорами переходного моста снег оказался полностью вытоптан. Всюду виднелись следы крови. В стороне валялась яркая трехцветная куртка…
— Вон он!..
Менты на ходу разделились. Часть тут же оцепила место происшествия и труп, остальные устремились дальше вдоль тротуара.
---------------------------------------------
Леонид Словин
Своим бывшим коллегам — российским ментам.
Если мы не за себя, то кто за нас? А, если мы только за себя, кто мы? И, если не сейчас, то когда?
Гилель, религиозный законоучитель, I в. до нашей эры. Перефраз.
Звонок о начавшейся у платформы уголовной разборке поступил в дежурку в начале третьего ночи. Звонила торгашка одной из коммерческих палаток с привокзальной площади. У них там работали всю ночь.
— Милиция… — Голос сорвался. — Тут страшно, что творится! Рядом со станцией…
— Что конкретно?..
Женщина уже бросила трубку.
— В машину!..
Домодедовцы запрягли быстро. И ехали тоже. Но, как водится, пригнали уже к трупу.
За опорами переходного моста снег оказался полностью вытоптан. Всюду виднелись следы крови. В стороне валялась яркая трехцветная куртка…
— Вон он!..
Менты на ходу разделились. Часть тут же оцепила место происшествия и труп, остальные устремились дальше вдоль тротуара.
Было по-ночному безлюдно. Глухой милицейский час. Тускло горели огни.
Далеко бежать не пришлось.
Метрах в пятидесяти впереди виднелись отпечатки шин.
Недавно тут стояла машина.
— Ушли!..
— Не тебя же дожидаться…
Небо ещё больше потемнело — дело шло к рассвету.
Все возвратились назад, к переходному мосту через Главные пути. К осмотру не приступали — ждали эксперта со следователем прокуратуры. Руководство. Речь шла все-таки не о краже — об убийстве…
Убитый — корпусной, полнотелый мужчина — лежал на спине . Без куртки. С короткой сильной шеи свисала золотая цепь. Сорочка на груди была разорвана: рану пытались перевязать.
Смертельное ранение оказалось огнестрельным. Слева над соском аккуратное пулевой отверстие окружал серый ободок — след пороховых зерен и копоти.
Стреляли с близкого расстояния…
1.
Борька Качан — коренастый, накачанный молодой мент, в кожаной куртке, в очках, похожий на школьного преподавателя физкультуры — открыл глаза, с тру-дом оторвал голову от промерзшей перронной скамьи.
Электрички уже не ходили.
Близко сбоку нависал переходной мост через пути, он был пуст. В дальнем конце платформы негромко постукивал скребком высокий мужик-уборщик, очищавший асфальт.
Стрелки часов под черным трафаретом «Домодедово» показывали конец вто-рого часа. Выходит, он пробыл в отключке не менее сорока минут.
Неистребимый густой запах креозота, оставшийся от ушедших в небытие де-ревянных шпал, стоял в воздухе.
Качан нагнулся, содрал смерзшуюся корку снега, приложил к вискам. Снег таял между пальцами — колкий, в черной ледяной копоти…
Тошнило. Виски стянула боль.
Неожиданно он коснулся куртки на груди. «Молния» была расстегнута.
«Господи! Это ещё что?!»
Полы оказались разъединены. Между тем он хорошо помнил, что ничего не доставал из карманов. Кто-то сделал это за него.
«Только не это!..»
Рука с хода скользнула вверх, под мышку.
Наплечная кобура была пуста.