Сегодня воскресенье, и оставшееся время мы убирали дом, делали заготовки на зиму, а Анфиса еще и вкусненькое стряпала. Она вообще любит готовить, а я больше в подмастерьях. Вечером, тепло одевшись, мы сидели на веранде и пили чай с тортиком собственного приготовления, наслаждаясь тишиной, лесным духом и неповторимым ароматом осени.
Недалеко от веранды, в специальном каменном мешке, трещал костер, взмывая вверх искрами, завораживая красным танцем, а внутри у меня грелось странное предвкушение. Я лениво, не задумываясь о том, что творю, водила мелками по листу в альбоме, глядя на утонченный благородный профиль тетки, подсвеченный тусклым фонарем и огнем костра.
— Ну зачем ты эту гадость снова рисуешь? — недовольно спросила она.
Я моргнула, возвращаясь в реальность, посмотрела на рисунок и тоже нахмурилась: опять черный квадрат и жуткие, светящиеся яростью звериные глаза. А в углу рисунка явно дорогие даже не часы, а спортивный хронограф с несколькими циферблатами, на одном из которых светится цифрами время: два часа ноль-ноль минут — ночное, а не дневное. Остальные «кружочки», изображенные символически, ни о чем не говорили.
— Не знаю, Ань, я впервые рисую одно и тоже повторно, — растерялась и резко, сама испугавшись, — прямо мистика какая-то! — отодвинула альбом. — Не к добру это!
Глава 2
Сумрачно-серым утром следующего дня вставать совершенно не хотелось, но рабочий день никто не отменял. Я потянулась, опять свернулась клубочком и еще минутку под одеялом наслаждалась покоем, а потом решительно поставила ноги на теплый деревянный пол. Влад всегда основательно подходил к обустройству нашего очередного логова. Дом для его семьи и горячо любимой жены должен быть крепким, уютным и надежным.
На кухне Аня в симпатичной пижаме в синий цветочек варила на плите кофе.
— Ты чего так рано?
— Жена мэра напросилась на стрижку и укладку, они с мужем сегодня в Иркутск едут по важным делам, — пояснила она, зевая и спросонья потирая глаза.
— Может, меня тогда заплетешь? — состроила я умоляющую гримаску. — А то надоели ракушки на голове.
— Детка, зачем ты себя уродуешь? — хмуро поинтересовалась Анфиса, взяв тон старшей сестры. — Тебе двадцать шесть уже, можно подумать и о мужчинах. Сексе, в конце концов.
Она разлила кофе по кружкам, поставила на стол вчерашний торт и запеченную рыбу и, сев напротив, приготовилась выслушать возражения.
— А ты последние двадцать лет много думала о сексе?! — иронизировала я, приступая к завтраку.
— Я была в трауре, — быстро нашла оправдание тетя.
— Дядя Валя, видимо, оценил, где-то там… на небесах. И как долго еще продлится траур твой? — подковырнула я.
— А что ты предлагаешь? — вскинулась Аня. — Я не железная и не готова снова хоронить любимого. Переживать его старость… болезни, смерть…
— О! Хорошая мысль! — отсалютовала я кусочком рыбы на вилке. — Вот и я тоже — не готова, — пожала плечами, мол, разговор ни о чем, и ты, дорогая моя Анечка-Анфиса, об этом прекрасно знаешь, и глотнула обжигающий кофе. — Учусь на твоих ошибках.
Анфиса бросила ложечку, хотела встать из-за стола, но передумала. А я принялась за рыбу. Как ни печально, обе в ловушке.
Наши дед и бабушка встретились в тысяча девятьсот четырнадцатом году. Шла Первая мировая, или, как тогда говорили, Великая война. Обстановка нестабильная и опасная. Совсем юная волчица Василика бежала с семьей в Россию из Румынии, где их клан был разорен и почти уничтожен окрестными жителями. Оставшиеся в живых попросили защиты у главы крупнейшего петербургского клана Мирослава Серого. На новом месте юная, красивая, невинная Василика привлекла внимание этого матерого оборотня, привыкшего приказывать и получать что бы ни пожелал. Серый увлекся моей будущей бабушкой не на шутку.
На одном из приемов, где собирались семьи наиболее значимых оборотней, Василика, будучи уже официальной подругой Мирослава, встретила молодого горячего Владислава Мишинского — свою пару. Истинного! Мирослава, конечно же, соперник не обрадовал. Влада попытались убить.
Однажды бабушка коротко и печально поведала о тех событиях. Ее семью вырезали за попытку вступиться за дочь, после чего клан Мишинских официально отказался от сына и родича, чтобы его не постигла та же участь.
Владу тогда всего восемьдесят пять было, по меркам оборотней — юноша. А Мирославу — более трехсот. Исход боя за спорную самку предсказуемо грозил смертью неопытному юнцу. Поэтому влюбленным ничего не оставалось делать, как сбежать. Благо российские просторы позволяют.
Где они только не побывали за сто лет. Сначала, стоило им расслабиться в надежде, что о Василике забыли, их настигали, но, хвала всем волчьим богам и Луне, удача была на их стороне. С рождением двойняшек — Марии, моей мамы, и Анфисы — семье пришлось искать тихое надежное пристанище, чтобы растить детей. Влад с Василикой, изменив фамилию на Мишкины, подались в Сибирь, надеясь под защитой леса обрести долгожданный покой.
В таежных краях, как выяснилось, обосновались и другие кланы оборотней, ведущие закрытый образ жизни, некоторые — по старым укладам. Большинство же двуипостасных предпочли крупные города с более активной интересной жизнью, возможностью жить, практически не скрываясь, меняя паспорта и дату рождения. Целыми кланами можно раствориться среди толпы людей, занять лучшее положение на социальной лестнице и в бизнесе.
Лишь однажды Влад позволил себе посетить тогда уже Ленинград — прощупывал почву для возвращения свой маленькой семьи в клан, чтобы вновь обрести положение и защиту. К сожалению, ему опять пришлось убегать из старого города, спасая голову, оставляя за собой раненных охотников. Как обмолвился дед, Мирослав не успокоился и не забыл, а по-прежнему горит желанием вернуть свою женщину. Ему показалось, тот стал еще более одержимым.
Кроме того, влиятельного жестокого Серого знают многие вервольфы или веры, как нас называют люди. Из-за тайной вековой охоты на нашу семью Василику могли узнать всюду. Оборотни не люди — пластическую операцию не сделаешь, чтобы изменить лицо или фигуру. После трансформации мы словно замираем во времени. И пока Мирослав ищет Василику — ее только тайга укроет. А с бабушкой и мы с Анфисой в прятки с судьбой играем — природа знатно распорядилась. Сложно даже представить, что будет, если спустя годы Мирослав не одну Василику найдет, а с юными копиями.
И если у моей бабушки есть дедушка: любимый, дорогой, единственный, и, по большому счету, все в порядке, то мы с Аней оказались заложницами чужой вседозволенности. Мести. Жажды крови! Боимся высунуть нос из сибирской глухомани, где на сотню верст вокруг нет ни одного вера.
В соседнем городе Влад обнаружил малочисленный и закрытый клан оборотней. Сближаться с ними мы не стремились и не пытались, но и встретиться не боялись. Дед сложа руки не сидел и мириться со своим положением не хотел. Он готовился! Чем старше оборотень, тем сильнее и неуязвимее становится. За столетие Влад заматерел, превратившись из юнца в сильного крепкого «волчару». Хитрого, коварного, расчетливого. Заводил связи среди людей в небольших городках, подобных Усть-Лиму, среди богатых туристов и охотников, что приезжали сюда и пользовались его услугами в тайге. На приисках и в криминальном мире. Использовал любые возможности и ниточки завязывал на себя, надеясь в скором времени вернуть себе, а значит и любимой, «свободу» и безопасность.
В последнее время разговоры о нашем будущем поднимаются все чаще. Влад с Василикой слишком радеют о нас, мечтают о счастье для своей дочери и внучки. И конечно боятся потерять или накликать очередную беду. Тем более, беда уже постигла мою маму…
Анфиса с тяжелым вздохом встала, принесла расческу и вопросительно приподняла бровь, глядя на меня.
Быстренько прожевав последний кусочек рыбы, я вытерла руки и села ровно, предоставляя тетке возиться с моими длинными черными волосами. Аня у нас искусный парикмахер и визажист, и замечательно плетет косы, чем я беззастенчиво пользуюсь при каждом удобном случае. Даже не потому что люблю прихорашиваться, мне больше нравится наслаждаться ее заботой, прикосновением мягких теплых рук.