Наш комполка, обладая надлежащей подготовкой, знанием психологии и умением читать по лицам, весьма скоро и споро выделяет из массы взводных, ротных и батальонных командиров тех смышлёных, честолюбивых и в то же самое время порядочных крестьянских и рабочих парней, тех сыновей разночинной русской интеллигенции и служилого "чёрного" дворянства, что пришли в армию не финики лопать, а Родину защищать. Именно с ними он работает дальше. Именно из них полгода спустя получаются депутаты в местные советы, сменяющие бывших ставленников партаппарата. Как получаются? А очень просто - так же, как и прежние, теми же методами. Только люди другие, а это - именно это всё и решает. А потом начинается самое интересное. В городе Урюпинске вводится должность военного коменданта, который со своими патрулями практически заменяет беспомощную милицию. Преступность ликвидируется, городская партийная и советская верхушка совершенно под умелым руководством нашего комполка разлагается, поскольку делать ей совершенно нечего, остаётся только водку в бане трескать. Военный комиссар района, в порядке эксперимента, одобренного в штабе округа, направляет призывников исключительно в наш отдельный полк. Для обеспечения бесперебойного снабжения полка и высококачественной боевой учёбы в городе и районе вводится де-факто прямое воинское управление. Колхозы реорганизуются в сельскохозяйственные артели, оставаясь на бумаге колхозами, в городе открываются мелкие частные лавочки, которые по форме и документации остаются не чем иным, как прежними точками соцторговли. Проходит ещё один год, и что же мы имеем? Мы имеем в Урюпинском районе несоветский строй, подпираемый штыками первоклассного воинского подразделения. В этом подразделении служат те, кто знает свой район и своих соседей, а чужие здесь не ходят. А всего таких мест в округе - пять или шесть. И все эти пять или шесть полков и отдельных батальонов - самые передовые и боеспособные части. И красноармейцы в них не голодают, и младшие командиры с семьями не живут в землянках. А в назначенный день и час… - Гурьев посмотрел на завороженно внимающих ему офицеров и улыбнулся: - Вот такая фантастика, господа. Это, пожалуй, похитрее будет, чем десяток заводов и мостов взорвать. Что скажете?
– Богатое у вас воображение, Яков Кириллыч, - покосился на него Матюшин. - Полагаю, однако, после всего, вами устроенного да мною увиденного… Как-то верится, что и такое вполне осуществимо.
– Ну, так ведь это пока только очень грубая схема. Набросок всего лишь, - Гурьев наклонил голову к левому плечу. - А детали как раз находятся в процессе проработки. С деталями - будет ещё осуществимее.
– И что же у вас, там, - Осоргин махнул рукой на восток, - единомышленники имеются?
– Ну, вас же я нашёл, господа, - улыбнулся Гурьев. - И там найду. Да и есть уже. Пока немного, но есть. А будет больше. И очень-очень высоко. Но только всё это очень серьёзно, господа. И пение "Интернационала", и отдание чести красному знамени - лишь малая толика неприятных вещей, через которые предстоит при этом пройти.
– По поводу красного знамени имею существенные возражения, - Матюшин поднял руку, как прилежный ученик на уроке. - Мы с вами, Яков Кириллович, это уже обсуждали, считаю необходимым и для господ офицеров озвучить. История наша от самых незапамятных времён красными, багряными стягами и знамёнами сопровождалась. И на поле Куликовом, и в Смутное время русские полки и дружины именно под красными знамёнами шли в бой. Ну, а оттенок - это, по моему скромному разумению, дело десятое. Так что, думаю, вооружённые этим знанием, мы и к цвету знамён быстро привыкнем. А, господа Совет?
Судя по прокатившемуся гулу, обращение было оценено по достоинству, - случайных людей здесь не было, и собравшиеся, как минимум, неплохо знали историю.
– Что же это, - прямо-таки какая-то параллельная страна получается? Параллельная Россия?!
– А что, - оживился Гурьев, - это просто-таки штучная мысль, как говаривал один мой хороший знакомый. Так и назовём наш проект. Проект "Параллель".