Дабы Степа ничего не спутал, молодой офицер в такомже
белом кителе поспешил изложить сказанноекапитаномнавполнеприличном
русском языке. Косухин пробормотал: "Сэнкью", - ипопыталсяисчезнутьв
глубине корабельных лабиринтов, но не тут-то было. Тот жемолодойофицер
вручил "мистеру Косухину" большую корзину, изкоторойнагловыглядывала
бутылка буржуйского вина "Шампанское" и большойбукетотчаяннопахнущих
цветов.Этооказалосьподаркомотпароходнойкомпании,полагавшимся
пассажиру класса "люкс". Даже после этого Степу не отпустили, аотвелив
его каюту, которая оказалась целой квартирой из двух помещений с роскошной
мебелью, персидским ковром и даже канарейкой в клетке. Корабельныйлакей,
которого, как выяснилось, здесь называли "стюард", показал ему апартаменты
и на ломаном русском языке предложил канарейку убрать и заменить попугаем.
Тут уж Косухин не выдержал и потребовалоставитьвпокоеканарейку,а
заодно и его самого.
Ясное дело, неприятности на этом не кончились.Завтракиужинему
приносили прямо в каюту, а обедать приходилось всалоне,причемСтепино
место оказалось через один стул от самогокапитана.РядомсКосухиным,
вероятновполнепреднамеренно,былусажентотсамыйрусскоговорящий
помощник, дабы развлекать знатного гостя непринужденной беседой народном
ему языке.
Весь рейс Косухин чувствовал себя отвратительно.Этоощущениебыло
каким-то двойственным. Красный командир люто ненавидел всю окружавшуюего
буржуйско-мещанскую роскошь, которая несомненно, в полномсоответствиис
учением Маркса, базировалась на эксплуатации человека человеком. Вместес
тем, самокритичный Степа былвынужденпризнать,чтопотребителемэтой
ненужной и вредной нормальномутрудовомучеловекуроскошиявляетсяне
абстрактный буржуй, помещик или оторвавшийся от народа интеллигент,аон
сам - кавалерорденаБоевогоКрасногознамениРСФСРипредставитель
Сиббюро ЦК. Получалось, что Косухин должен был питать классовуюненависть
к себе самому, что окончательно портило настроение.
С соседями - такими же сверхбуржуями,обитавшимивкаютах"люкс",
Косухин из принципа (а равно как изразумнойосторожности)необщался.
Пассажиры попроще - первого и второго класса, вежливораскланивались,но
не более. Немного придя в себя, Степа рассудил, чтонедобитыйбелыйгад
Арцеулов поступил абсолютноверно-плытьклассом"люкс"кудаболее
безопасно, чем в пролетарском третьем. В буржуазном обществе,кактвердо
усвоил Степа, закон всегда насторонебогатых,азначитподозренийу
вездесущей полиции будет меньше. Собственно, никакой опасностионпокуда
не чувствовал и после нескольких дней плаванияотбросилнастороженность,
научился вежливо отвечать на приветствия пассажиров и начал скучать.
Дело было труднопоправимым. На пароходе играли в бильярд, вкартыи
даже - как понял Степа, полулегально -врулетку.