Набросок к портрету Оруэлла
У каждой писательской биографии свой узор, своя логика. Эту логикуне
всякийразлегкопочувствовать,а тем более -- обнаружить за нею высший
смысл, который диктует время.Нобывает,чтостарая истина, говорящая о
невозможности понять человека вне его эпохи, становится неопровержимой не в
отвлеченном, а в самом буквальном значении слова. Судьба Джорджа Оруэлла --
пример как раз такого рода.
Даже и сегодня, когда об Оруэлле написано куда больше, чем написалон
сам,многоевнемкажетсязагадочным.Поражаютрезкиеизломыего
литературного пути. Бросаются в глаза крайности его суждений -- и в молодые
годы, и в последние. Сами егокниги словно принадлежат разным людям: одни,
подписанные еще настоящимегоименемЭрикБлэйр,легковписываютсяв
контекстдоминирующихидейи веяний 30-х годов, другие, печатавшиеся под
псевдонимом ДжорджОруэлл,принятымв1933году, противостоят подобным
веяниям и идеям непримиримо.
Какая-то глубокая трещина надвое раскалывает этоттворческиймир,и
трудноповерить,чтопривсехвнутреннихантагонизмахонедин.
Поступательность,эволюция--слова,попервомувпечатлениювовсе не
применимые к Оруэллу; нужны другие -- катаклизм, взрыв. Ихможнозаменить
нестольэнергичными, сказав, например, о переломе или переоценке, однако
сутьнеизменится.Всеравноостанетсявпечатление,чтопереднами
писатель, который за отпущенныйемукраткийсрок прожил в литературе две
очень несхожие жизни.
В критике, касавшейся Оруэлла, эта мысль варьируется намногиелады,
отбесконечныхповторенийприобретаявидаксиомы.Носамособой
разумеющаясябесспорностьневсегдаоказываетсяпорукойистины.Ис
Оруэллом наповеркуделообстоялогораздосложнее,чем представляется
невнимательным комментаторам, спешащим решительно все объяснить переломом в
его взглядах, но путающимся в истолковании причин этой метаморфозы.
Действительно, был в жизни Оруэлла момент, когда ониспыталглубокий
духовный кризис, даже потрясение, заставившее отказаться от многого, во что
твердо верил юный Эрик Блэйр. Тем немногим, кто заметил писателя еще в 30-е
годы,былобы крайне сложно угадать, какие произведения выйдут из-под его
пера в 40-е.Но,констатируяэто,неупустимизвиду главного -- тут
действовали не столько субъективные факторы, апреждевсегодаваласебя
почувствоватьдрамареволюционныхидей,разыгравшаясяна исходе тех же
30-х.ДляОруэллаонаобернуласьтяжкимличнымиспытанием.Из этого
испытания родились книги, обеспечившие их автору законное место вкультуре
XX столетия. Это, впрочем, выяснилось лишь годы спустя после его смерти.
Пятьлетназад на Западе отметили литературное событие особого рода:
не памятную писательскую дату,негодовщину появления знаменитой книги, а
юбилейзаглавия.