п.На Западе отсылки к Оруэллу
стали дежурными, когда предпринималась очередная попыткаскомпрометировать
идеиреволюцииипереустройствамира на социалистических началах. Мифы,
искажающие наследие Оруэлла донеузнаваемости,рослиипоту, и по эту
сторону идеологических рубежей.Пробитьсячерезэтимифыкистинеоб
Оруэлле непросто.
Носделатьэтонеобходимо--не только ради запоздалого торжества
истины,арадинепредвзятогообсужденияволновавшихОруэллапроблем,
которые по-прежнему актуальны донельзя. Иначатьнадо с того, что вопреки
кризису, многое переменившему во взглядах Оруэлла к концу30-хгодов,он
представлялсобойудивительноцельную личность. Над ним никогда не имела
властиполитическаяконъюнктура,онбылнеизтех,ктосовершает
замысловатые идейные маршруты, отдавшись переменчивым общественным ветрам.
Существовали слова, обладавшиедлянегосмысломбезусловнымине
подверженнымникакимкорректировкам, -- слово "справедливость", например,
или слово "социализм". Можно спорить с тем, как он толковал эти понятия, но
не было случая, чтобы Оруэлл бестрепетно сжег то, чему вчера поклонялся, да
еще,какводится,сталподыскиватьсебеоправданиявссылкахна
изменившуюся ситуацию, на относительность любых концепций, на невозможность
абсолютов. Подобный релятивизм и Оруэлл -- планеты несовместные.
Знавших его всегда поражала твердая последовательность мысли Оруэлла и
присущее ему органическое неприятие недоговорок. В свое времяиз-заэтого
неумения прилаживаться ему пришлось оставить должность чиновника английской
колониальнойадминистрациивБирме.Онуехалв колонии, едва закончив
образование,и,посвидетельстваммемуаристов,явновыделялсясреди
сослуживцев в лучшую сторону. Но, исповедуя социалистическуюидею,нельзя
былозаниматьпоствколониальной полиции. Так он чувствовал. И оставил
должность, смутно представляя, что его ждет впереди.
В Париже, апотомвЛондонеоннищенствовал, перебивался случайно
подвернувшейся работой продавца в книжной лавке, школьного учителя. Меж тем
в кармане у него лежал дипломИтона,одногоизсамыхпривилегированных
колледжей, открывавшего своим питомцам заманчивые перспективы.
Онтакиосталсянеуживчивым,нев меру щепетильным человеком до
самого конца. После Испании Оруэллпорвалс издателем, печатавшим все его
прежние книги. Издатель, державшийся левыхвзглядов,требовалубратьиз
фронтовыхдневниковОруэллазаписи о беззакониях, происходивших в лагере
Республики: зачемэтогокасаться,когданапорогерешающаясхватка с
фашизмом? Однако напрасно было говорить Оруэллу, будто дело, за котороеон
дралсяподБарселоной,выиграетот умолчаний и насилий над истиной. Эту
логику он не признавал изначально, как бы искусно ее ни обосновывали.
Испанская война стала для Оруэлла, каки для всех прошедших через это
испытание, кульминацией жизни и проверкой идей.