Чжэнь Шиинь, человек образованный, не привыкший к хозяйству, через год-другой совсем обеднел. Фэн Су обходился с ним вежливо, но за глаза любил позлословить, что, мол, зять его ленив, не умеет жить, что ему только бы вкусно поесть да сладко попить.
Эти разговоры доходили до Чжэнь Шииня и очень его огорчали. В памяти еще были живы картины минувших лет. Судите сами, каково человеку в преклонном возрасте выдерживать один за другим удары судьбы?
И Чжэнь Шиинь теперь все чаще думал о смерти. Однажды, опираясь на костыль, он вышел на улицу немного рассеяться и вдруг увидел, что навстречу ему идет безумный даосский монах в лохмотьях и грубых матерчатых туфлях и что-то бормочет себе под нос:
Про монашью святость в мире этом
знаем толки все наперечет, —
Все равно к большим чинам и славе
грешного землянина влечет!
Но ведь их, вельмож и полководцев,
раньше было много, – а теперь?
Славные могилы одичали,
и в бурьяне захирел почет!
Про монашью святость в мире этом
знаем толки все наперечет, —
Все равно того, кто чтит богатство,
к золоту и серебру влечет,
Алчный человек весь век свой долгий
сетует, что мало накопил,
А потом его сомкнутся очи,
звон монет от смерти не спасет!
Про монашью святость в мире этом
знаем толки все наперечет, —
Все равно о женщине прекрасной
не забудешь, если к ней влечет.
А она, по целым дням воркуя
и благодаря за доброту,
Улизнет немедленно к другому,
если муж в недобрый час умрет…
Про монашью святость в мире этом
знаем толки все наперечет, —
Предков и родителей издревле
к детям, внукам, правнукам влечет,
И всегда их было очень много,
сердобольных дедов юных чад,
Но бывало ль, чтоб сыны и внуки
праведностью славили свой род?
Приблизившись к монаху, Чжэнь Шиинь спросил:
– Что это вы бормочете, я только и слышу «влечет» да «наперечет»?
– Этого вполне достаточно, значит, вы все поняли! – засмеялся даос. – Что значит «святость» – знают все «наперечет». Надеюсь, вам это известно. Но «влечет» к «святости» не всех «наперечет». Не каждый в состоянии ее постичь. Одних «влечет», других не «влечет». Потому я и назвал свою песенку «О том, что „влечет“, но не всех „наперечет“.
Чжэнь Шиинь был человек сообразительный и в ответ на слова монаха сказал с улыбкой:
– Дозвольте, я дам толкование вашей песенке!
– Что же, пожалуйста! – согласился монах. И Чжэнь Шиинь прочел следующие строки:
Сейчас – безлюдные покои,
в покоях пусто, дом заброшен,
А было время, – для табличек
оказывалось ложе тесным [20] .
Сейчас – безжизненные травы
и ветви тополей засохших,
А было время, – в этом месте
парили в танцах, пели песни…
Сейчас – под потолком, меж балок
паук плетет уныло нити,
Хоть и остался шелк зеленый
на окнах с давних пор доныне [21] , —
Увы, о пудре ароматной
напрасно и не говорите, —
Что делать, ежели покроет
виски холодный белый иней?
Что из того, что тлеют кости
в могиле желтой тех, кто отжил?
Сегодня снова красный полог
к возлюбленным падет на ложе!
Пусть золота
есть сундуки,
Пусть серебра
есть сундуки, —
«Не зазнавайся!
Будешь нищим!» —
Твердят худые языки…
Предвидит ли в час похоронный
тот, кто скорбит о краткой жизни,
Что жить и самому осталось
совсем немного после тризны?
…Что правила? Ведь исключений
подчас бывает больше их:
Случиться может – и бесправный,
как деспот, станет зол и лих.
Тот, кто изысканные яства
за трапезой вкушает всласть,
В зловонные притоны может
по воле случая попасть;
Кто свысока глядит на шляпы
не столь влиятельных людей,
В колодках может жизнь закончить,
как злой преступник-лиходей.