Лишь одна мысль ей не давала покоя: «Он орошал меня сладкой росой, чем же я ему отплачу за добро? Только слезами, когда спущусь вслед за ним в бренный мир». В нынешнем деле замешано много прелюбодеев, которым суждено перевоплощение в мире людей, и среди них Пурпурная жемчужина. Нынче же должна также решиться судьба этого камня. Вот я и принес его на суд феи Цзинхуань – пусть вместе с остальными запишет его в свои списки и вынесет приговор.
– История и в самом деле забавная, – согласился даос. – Впервые слышу, чтобы за добро платили слезами! Не спуститься ли и нам в бренный мир, помочь этим грешникам освободиться от земного существования? Разве не будет это добрым делом?
– Именно так я и собираюсь поступить, – ответил буддийский монах. – А пока пойдем во дворец феи Цзинхуань, узнаем, что ждет нашего дурня, и последуем за ним, как только его отправят в мир людей.
– Я готов, – отвечал даос.
Чжэнь Шиинь подошел к монахам и почтительно их приветствовал:
– Позвольте побеспокоить вас, святые отцы.
– Сделайте одолжение! – отозвался буддийский монах, отвечая на приветствие.
– Я только что слышал ваш разговор, вы толковали о причинах и следствиях, – продолжал Чжэнь Шиинь. – В мире смертных такое редко услышишь. Я человек невежественный и не все понял. Не соблаговолите ли просветить меня, я готов промыть уши и внимательно выслушать вас. Может быть, в будущем это избавит меня от тяжких грехов.
Монахи улыбнулись.
– Мы не вправе до времени разглашать тайны Неба. Не забывай нас, и в положенный срок мы поможем тебе спастись от мук ада.
– Что и говорить, небесные тайны нельзя разглашать, – согласился Чжэнь Шиинь. – Но нельзя ли узнать, о каком дурне вы толковали? Кого или что имели в виду? Хотя бы взглянуть.
– Если ты подразумеваешь эту вещицу – гляди, – и буддийский монах протянул ему небольшой камень.
Это была чистая прекрасная яшма, а на ней надпись – «Одушевленная яшма». Была еще одна надпись, на обратной стороне, но едва Чжэнь Шиинь собрался ее прочесть, как буддийский монах отнял камень, сказав:
– Мы у границы мира грез!
Он подхватил под руку своего спутника и увел под большую каменную арку с горизонтальной надписью наверху «Беспредельная страна грез» и вертикальными парными надписями [9] по обеим ее сторонам:
Когда за правду выдается ложь, —
тогда за ложь и правда выдается,
Когда ничто трактуется как нечто —
тогда и нечто – то же, что ничто!
Чжэнь Шиинь хотел последовать за монахами, но не успел сделать и шага, как грянул гром – будто рухнули горы и разверзлась земля.
Чжэнь Шиинь вскрикнул и открыл глаза. Солнце ярко пылало, легкий ветерок колыхал листья бананов. Сон Чжэнь Шиинь наполовину забыл.
Вошла нянька с Инлянь на руках. Только сейчас Чжэнь Шиинь заметил, что девочка растет и умнеет не по дням, а по часам, становясь прелестной, как яшма, которую без устали полируют. Он решил прогуляться с дочкой и взял ее на руки. Побродив по улицам и поглядев на уличную сутолоку, он уже возвращался домой, когда увидел шедших ему навстречу монахов – буддийского и даосского, которые вели между собой разговор. Буддийский – босой, голова покрыта коростой, даос – хромой, всклокоченные волосы торчат в разные стороны.
Буддийский монах поглядел на Чжэнь Шииня и запричитал:
– Благодетель, зачем ты носишь на руках это несчастное создание? Ведь оно навлечет беду на своих родителей!
Чжэнь Шиинь решил, что монах сумасшедший, и не обратил на него внимания. Но монах не унимался:
– Отдай ее мне! Отдай!
Чжэнь Шиинь покрепче прижал к себе дочь и хотел уйти. Тут вдруг монах расхохотался и, тыча в него пальцем, прочел стихи:
Любовью к девочке терзаться?
Такая глупость мне смешна.