Мужчины просили её составить им компанию на корте, многие старались попасть в ту же группу, которую явно украшала красивая женщина с прекрасным стилем игры. Порой её посещали беглые фантазии о том, как, отыграв на корте несколько сетов с симпатичным Луисом, Эриком или Келом, она у ходит с ними: кожа их блестит влагой после душа, и, поговорив о теннисе, они занимаютсялюбовью.
Неделя совместного отпуска в августе тянулась для неё бесконечно. Тед предпочитал говорить только о бизнесе, о делах компании, о предстоящей ему в этом роду работе. Она понимала, что ему нелегко досталось последнее время, но ведь и ей было не легче. Как только можно с умным видом говорить о сущей ерунде и почему бы не уделить побольше времени её проблемам? Мелочи и ерунда, с которыми ей приходилось иметь дело, постоянно скапливались и предельно изматывали её. Ему же казалось, что всё это сущая ерунда.
Они сняли сравнительно недорогой и вместительный домик в Хэмптон-Бейс, курортном местечке для представителей среднего класса, которое выглядело столь многообещающе в проспектах, но на самом деле было забито катерами, рыбацкими лодками и москитами. Вокруг Билли было непривычное окружение из ребят постарше, и он с ними не сошёлся; он как клещ цеплялся ей за ноги.
— Иди поиграй, Билли! Разве тебе нечем заняться?
— Я не могу решить.
Решить. Она подумала: может ли трёхлетний ребёнок осознанно употреблять такое слово? Он был так очарователен, так симпатичен, горе моё.
— Тогда иди поплавай.
— Господи, Джоанна, да как он может плавать?
— Значит, пойди с ним в воду. Я отдыхаю. Имею я право отдохнуть?
Мужская половина её семьи пошла плескаться в 6асейне, а она поклялась себе, что никогда больше не будет отдыхать вместе с ними, во всяком случае там, где нет кортов.
Но Тед нашёл корты. Местный теннисный клуб предоставлял приезжающим право арендовать корты за почасовую оплату, предлагая услуге нянечек для детей — и разве ты не говорила, что будешь играть со мной? Своя ракетка была у неё с собой, а он мог взять её напрокат. В городе перед всеми он был всего лишь зрителем теннисных соревнований, но здесь, на отдыхе, она ведь может посвятить ему часик на корте, не так ли?
Этот час тянулся для неё, как неделя. Тед брал ракетку в руки всего несколько раз в жизни. На корте он напоминал неповоротливого медведя. Они вышли в смешанной паре поиграть с предыдущими игроками. Неумение Теда принимать подачу постоянно прерывало игру; он забывал, что не должен лезть ей под удар, и опаздывал на свои мячи; Билли каким-то образом удалось удрать из-под присмотра, и за сеткой за своей спиной она видела приникшие к ней его блестящие тёмные глаза и слышала, как он хнычет, требуя яблочный сок, потому что у него только «Севен-Ап», который он ненавидит. Она цыкнула на него, чтобы он ей не мешал, а Тед пропустил мяч, который улетел за изгородь, сбив игроков на соседнем корте. Она испытывала истинное унижение. Он был увальнем и на спортивной площадке, и в общении с соседями; это было просто невыносимо. И ночью, когда он потянулся к ней, она занималась с ним любовью чисто механически, дожидаясь, пока он кончит.
Назавтра, в последний и заключительный день их отдыха, она, оставив Теда и Билли около бассейна, отправилась на пляж. Сев на доски пристани, она уставилась на маслянистую воду. Заметили ли вообще они, что она ушла? Волнует ли их её отсутствие? Её ничего больше не волновало. Она могла сидеть так часами, ни на что не обращая внимания. В городе первым делом она должна позвонить Эми и в понедельник утром вытащить её на корт, потому что она и так потеряла неделю. Тед вёл себя как клоун. Неужели она будет вспоминать этот отдых как самый худший в её жизни? Вообще как самое худшее время? У причала стояли гребные лодки. Найдя судно посуше, она оттолкнулась от пирса. Приспособившись к вёслам, она погрузила их лопасти в воду и стала грести. Волна от прошедшего рядом катера могла бы её опрокинуть. Она заработала вёслами, чтобы встать лагом к волне, но большей частью предпочитала просто плыть по течению. Когда у неё было лучшее время жизни? В колледже? Когда Викки Кол побагровела, увидев, что Марти Рассел пригласил её, а не Викки? Потому что он видел, насколько она хорошенькая. Где они теперь? Довелось ли Викки качаться в шлюпке, раздумывая, что с ней происходит? В колледже в общем-то было неплохо. Первый год в Нью-Йорке был восхитительным, как ни посмотри, и, что бы в нём ни было, тогда было лучше, чем сейчас. Всё было жутко утомительно, и даже когда она, не думая об усталости, воевала с Билли, эти усилия утомляли её, и Тед был утомителен, и отпуск, который должен был дать ей отдых, был утомителен. Ей захотелось перевалиться через борт и кануть в воду. Всё же лучше, чем засовывать голову в духовку. Хуже, чем сегодня, не будет. Её родители поплачут немного и устроят ей подобающие похороны, как предписывают правила хорошего тона. Билли куда-нибудь увезут, чтобы он не присутствовал при этом зрелище. У Теда всё образуется более чем отлично. Не пройдёт и двух лет, как он снова женится на какой-нибудь толстой корове из Бронкса, которая будет его закармливать, пока он не станет таким же толстячком, как его отец, и которая сделает его счастливым, потому что будет ухаживать за ним куда лучше, чем это делает она.
Когда Джоанна погребла обратно к пристани, то увидела, как они стоят у кромки воды, её мужчины. Они бросали в воду бутылочку из-под молока с привязанным к ней кусочком хлеба, в которую заплывали маленькие рыбёшки. Они даже не заметили её отсутствия.
— Сегодня я иду к Уолтеру.
— Значит, идёшь?
— Повидаться кое с кем, порасспрашивать.
— И?..
— В этом нет ничего особенного.
— Конечно. Только времена крутые. Не мне ли только что срезали зарплату?
— Но они сказали, что держат меня на примете.
— Джоанна!
— Я хочу только узнать. И ты от этого не переломишься.
— Послушай, если тебе хочется поговорить на эту тему, давай поговорим. Сколько ты зарабатывала, когда уходила? Сто семьдесят пять в неделю? Предположим, что ты вернёшься, — и сколько ты будешь приносить домой? Может быть, сто тридцать, А сколько стоит прислуга?
— Сто.
— Если ещё повезёт. Значит, на руках у тебя остаётся тридцатка. На ленчи, скажем, пойдёт двенадцать в неделю, на билеты ещё пятёрка, перехватить чашечку кофе ещё три доллара — то есть все двадцать. Чистыми твоя работа будет приносить десять долларов в неделю. И из них ещё придётся платить за подобающую тебе на работу одежду, то есть не меньше одного джемпера и блузки в месяц — так что мы вылетаем за красную черту.
— Дело не только в деньгах.
— В них. Мы не можем позволить себе, чтобы ты работала.
— Я нуждаюсь в ней.
— А Билли нуждается в крепком доме. Чёрт побери, Джоанна, да осталось потерпеть всего пару лет, и всё. Неужели ты хочешь, чтобы он увидел, как всё пойдёт шиворот-навыворот?
Во всех остальных смыслах Тед, как хороший муж, проявлял известную гибкость — и даже больше того. Он гулял с Билли в парке, он готовил нехитрые блюда, знакомые ему ещё по дням холостячества. Не в пример своему отцу и людям его поколения, он принимал участие в заботах по дому. Но в главном вопросе, касающемся работы Джоанны, он проявлял полную непреклонность.
Она несколько раз поднимала этот вопрос — но его точка зрения не менялась.
— Слушай, почему бы нам не покончить с этой темой и не завести второго ребёнка?
— Я иду спать. Можешь начинать без меня.
Она проводила время за составлением семейного бюджета, в покупках продуктов и одежды, в готовке, отводя Билли в садик и забирая его оттуда. Она играла в теннис. И время шло — медленно, но шло. Ей уже минуло тридцать два года. У неё был малыш, которому скоро минет четыре годика. Она испытывала искреннее счастье, когда он наконец мирно засыпал и ей не нужно было больше воевать с ним по поводу, скажем, того, что он делает с ореховым маслом, чёрт побери.