— Полина, — опытный медицинский работник!
— В путешествии им будет нелегко! — с сомнением покачал головой мой приятель.
— Я думаю, что они справятся! — твердо сказал я.
Мы хотели отплыть в середине июня, но с этим получилась небольшая загвоздка. В последние годы наше государство решило навести порядок в своем обширном хозяйстве. На огромных территориях вокруг Дальнего Востока восстанавливался пограничный режим, существовавший еще при советской власти, поэтому для путешествия в те районы, куда мы собирались, снова требовался пропуск.
Особенных проблем здесь не было. По совету Эдика, в своих запросах я обозначил наше мероприятие, как научную эколого-биологическую экспедицию, но нам пришлось ждать, пока соответствующие инстанции дадут на нее разрешение.
Подготовка к поездке не заняла у нас много времени. Мы купили нужное снаряжение, и уточнили, кто за что отвечает. За оружием следил Толик. Я купил на его имя два самозарядных ружья двенадцатого калибра, с запасом патронов, и карабин со звучным названием "Сайга". Эдуард вызвался вести электронный дневник путешествия, кроме того он хотел выполнять обязанности фотографа. Для этого я купил ему Никон с полноразмерной матрицей и сменными объективами, — надо было видеть, как он обрадовался!
Полина вызвалась исполнять обязанности фельдшера, а моя сестра с племянником должны были стать прислугой за все. Мне достались обязанности руководителя, спонсора, и казначея. Я отметил, что хлопоты действуют на меня положительно, во всяком случае подготовка к путешествию привела меня в хорошее расположение духа.
В начале июля наша группа вылетела в Южно-Сахалинск. Город этот не произвел на меня большого впечатления. Резкая перемена часового пояса давала о себе знать, и мне все время хотелось спать. К моему удивлению Полина отдыхать не стала. В сопровождении Анатолия и Эдуарда она покинула отель под предлогом того, что хочет осмотреть город вместе с ними. Такая самостоятельность моих подчиненных едва ли могла мне понравиться, но я решил не обращать на это внимания, не желая ссориться со своей секретаршей в самом начале поездки.
Следующим пунктом нашего назначения была городок нефтяников Оха, — неприглядный городишко, в котором нам пришлось ночевать в доме, преобразованном в отель из бывшего общежития. По сравнению с ним, Южно-Сахалинск мог бы показаться очень приличным населенным пунктом.
В ожидании прибытия яхты, мы собрались в моем номере. За это время Эдик, никогда не расстающийся с электронным планшетом, успел поведать нам, что в городе живет около тридцати тысяч человек, что возле города имеются естественные выходы нефти, и что территория эта имеет серьезные проблемы, связанные с экологическими загрязнениями.
— Действительно, неуютное местечко, — заметил я. — и почему мы приехали именно сюда? Есть населенные пункты, которые расположены гораздо ближе к северу!
— Они существуют только на карте, — мрачно сказал Эдуард, — поселок Нефтегорск, который ты, вероятно, имеешь ввиду, был уничтожен землетрясением тысяча девятьсот девяносто пятого года вместе с жителями.
— Не может быть! И что, никто не уцелел?
— Землетрясение произошло ночью, когда все спали. От подземных толчков плохо построенные дома разрушались почти сразу. Из трех с половиной тысяч человек, живших в поселке, погибло почти три тысячи.
— А что там теперь? — потрясенно спросил Толик.
— После землетрясения восстанавливать посёлок не было смысла. Нынче там находится только часовня и мемориальный комплекс, а неподалеку размещается кладбище, где захоронены жители поселка. Иногда целыми домами!
— Как это, домами? — не поняла Лена.
— Я видел фотографию, там большой холм, а на нем возвышается каменный прямоугольник с надписью: "могила дома номер восемнадцать"... Хочешь, я найду ее в интернете?
— Только не сейчас! — сказал я.
— Какой ужас, — прошептала Полина, — вот так, во сне и все сразу...
— А эти подземные толчки могут повториться? — озаботилась Лена.
— В принципе, могут, — сказал Эдуард, — город Оха тоже расположен в сейсмической зоне. Но вряд ли это произойдет до нашего отъезда!
"Хорошенькое мы выбрали местечко для начала путешествия!" — от рассказов моего бывшего одноклассника нам стало не по себе, и все обрадовались, когда в отеле появился капитан нашей яхты.
По рассказам Николая, у меня сложилось совсем другое впечатление об этом человеке. Я ожидал увидеть неторопливого в движениях кряжистого морского волка, а Иван был человеком совсем другого склада, подвижным и жилистым человеком небольшого роста, возраст которого трудно определить. На вид ему могло быть и тридцать пять и пятьдесят лет. Позже я узнал от Николая , что ему сорок один год.
Двухмачтовая килевая яхта, на которой нам предстояло идти в Охотское море, называлась "Фата-моргана". После того, как наша группа с помощью моторной надувной лодки, переправилась на нее со всеми пожитками, мы собрались в уютном салоне, обшитом красным деревом. Капитан сказал, что должен провести для нас небольшой инструктаж.
— Меня зовут Иван Гаврилович, — ни на кого не глядя, заявил он, закуривая вонючую папиросу, — запомните, это пожалуйста! Иван Гаврилович, а не Иван, Ваня, кап, чиф, и тому подобное, — фамильярности я не потерплю!
— А Гавриловичем вас можно называть? — не без кокетства спросила моя сестра.
— На отчество без имени я тоже не откликаюсь! — на лице капитана не было даже намека на улыбку, и Лена, пытавшаяся разрядить обстановку, прикусила губу.
— И еще… Здесь, на судне, командую только я. Курс яхты; время сна, вахты, и обеда определяю тоже я. В случае несогласия с моими приказаниями, вам остается лишь одно, – немедленно покинуть мое судно! Всем все понятно? — голос Ивана Гавриловича был не просто резким, он был угрожающим.
— Нам что, придется прыгать за борт? — вскинув брови, холодно поинтересовался Анатолий.
— А как захотите!
Сказанное капитаном не понравилось никому из моей команды, и лишь Николай, судя по всему, давно знакомый с капитаном, сохранял спокойствие. В сгустившемся воздухе повисла гнетущая тишина. Я подумал о том, что с таким подходом к делу, наше путешествие может окончиться, даже не начавшись. Каким же идиотом я буду тогда выглядеть! Мне следовало немедленно разрешить возникшую ситуацию.
— Но позвольте, Иван Гаврилович, — сказал я, из последних сил пытаясь быть дружелюбным, разве мы не должны оговорить с вами все детали?
— Мы все обсудили с Николаем. Я выстроил путь нашего перемещения, рассчитал время пути, учел ветры и преобладающие течения, а также те условия, которые могут возникать при швартовке, или на рейде, возле назначенных пунктов. Это немалая работа! Зачем же мне, капитану, обговаривать детали со всеми подряд! — в голосе Ивана Гавриловича определенно присутствовала некоторая издевка, — я ответил на ваш вопрос?
"Так вот где собака зарыта! — скоро сообразил я. — Этот желчный мужичок, играющий роль морского волка, думает, что главным здесь является Николай, ведь именно он вел с капитаном все переговоры... Ну что же, настало время истины!"
— Николай, действительно, наш руководитель, но все деньги за вашу работу плачу именно я! Это несколько меняет дело, не так ли? — с сарказмом сказал я.
После сказанного мной, лицо капитана внезапно покрылось красными пятнами. Он был в ярости, но ему было некуда деваться. Кулаки капитана сжимались и разжимались, но в итоге он сумел взять себя в руки. Худой мир всегда лучше доброй ссоры!
— Мы вовсе не собираемся с вами спорить, — примирительно сказал я, — для нас само собой разумеется, что слово капитана в плавании, — это закон. Но мы, сухопутные крысы, тоже имеем свое достоинство, так что давайте уважать друг друга взаимно!
Желая разрядить обстановку, я вытащил из-за пазухи плоскую бутылку с коньяком: