На меня смотрели удивленно. Всеобщее мнение опять выразил Тэо.
— А у тебя голова варит. Как сами не додумались?
Мне оставалось лишь смущенно краснеть. А потом еще больше, поскольку, когда принесли заказ, у меня оказалось едва ли не больше гамбургеров и картошки чем у остальных. Да, я отъедаюсь, пока есть возможность, все равно с такими активными тренировками лишнего не наберу. Вместо того чтобы как-то меня подначить и обвинить в обжорстве, парни наоборот смотрели одобрительно и заботливо предлагали еще добавки.
— Правильно! — пробасил один из ребят. Дон его зовут, кажется. Здоровяк, лишь немного уступающий в объемах нейсегу, что уже было значительным достижением для человека. — А то совсем худенькая. Кожа, да кости. Куда такое годится? Ветром сдуть может.
Ну, с ветром, положим, Дон перегнул палку, но в остальном, худоба и мне казалась излишне болезненной, хотя в высшем свете так можно, и некоторые сознательно доводят себя до подобного состояния.
Парни немного рассказали о себе, оказалось, что они все вместе учатся на первом курсе летной академии, где, собственно, и сдружились. Как и предполагала, все из хороших семей. Даже нейсег, отец, которого высокопоставленный дипломат, специального женившийся на влиятельной и богатой тожутской невесте, тем самым заключив весьма выгодный союз. Некоторые неудобства, которые нес подобный брак из-за реакции других людей, он полностью проигнорировал. Под конец нашего застолья тема беседы все-таки осторожно перетекла на мою личность.
— И как тебе здесь? Муж не обижает? После отбора вышла передача, знаешь, в которой подробно обсуждаются все самые интересные моменты прошедшего мероприятия, там сказали, что ты сирота. Сочувствуем. — как обычно ото всех первым высказался Тэо.
— Спасибо, все нормально. Здесь здорово. С Рикером мы, можно сказать, нашли общий язык.
— Точно? А то смотри, ежели какие проблемы будут, поможем.
— Да нет, все путем. Делаю что хочу, и золотая карточка в моем распоряжении.
— Миа, а ты знаешь, кто твои родители? Или хоть что-нибудь о них? Если они тебя бросили или потерялись во время саткерского конфликта, мы могли бы попробовать навести справки и поискать их, если хочешь, — неожиданно спросил нейсег осторожно. Остальные взглядами тоже выразили такую же готовность. Честно сказать, не ждала такого участия от пока еще мало знакомых мне ребят. И была очень тронута.
— Спасибо, но не нужно. В приют я попала в пятилетнем возрасте. Меня нашли на помойке, и я ничего не помню о своем прошлом.
Взгляды ребят стали еще более сочувствующими, а я опять мучительно покраснела. Неприятно было им врать, но ничего не поделаешь. Я никому не говорила о том, что помню свою жизнь до приюта. Память у меня вообще на редкость хорошая. К сожалению.
После посиделок с парнями, которым, по их утверждению, нужно было бежать на лекции, отправилась в приглянувшийся ранее парк. Время было еще довольно раннее. Там, с комфортом расположившись в высокой траве, стала штудировать полученную от Рикера информацию.
Так, ну благо с этикетом я знакома хорошо, еще в юности, на всякий случай, озаботившись подобными знаниями. Лишним ничего не бывает. Сейчас я просто пролистала, на всякий случай, а то вдруг чего упустила. Но все было стандартно. Ничего нового не придумали. Правда назло Рикеру собираюсь вести себя на приеме как неотесанная жительница трущоб, которая очень старается показать, что книги по этикету она все-таки читать начала. Ну, это чтобы не так сильно потом огрести. А что, небольшой мести за пренебрежительное отношение никто не отменял. Пусть краснеет за жену. Сам такую выбрал.
Файл, с данными по сильным мира сего, был в разы интереснее. В него я надолго закопалась. Информация в нем распределялась по цветам. Черная папка — условное обозначение, которое значит нечто вроде 'не лезь, убьет'. Во главе черного списка, первым пунктом значился седовласый мужчина со строгим лицом и пронзительными черными глазами. Пояснительная надпись гласила, что это ни кто иной, как мой нынешний родственник. Грозный и таинственный Джонатан Блэквуд. О нем практически не было никакой информации, только то, что он является действующим главой корабля. Так вот ты какой, отец Рикера. Странно, что он до сих пор не нанес мне 'визит вежливости', хотя муж вроде уверял, что с родственником он договорится. Не знаю, можно ли с таким о чем-либо договориться.
Вторым место в списке, как не сложно было догадаться, с гордостью занимал Рикер. Все-таки в мужья мне достался настоящий красавчик. На мой вкус. На фотографии я могла его безбоязненно внимательно рассмотреть. Хорош. И взгляд такой… Решительный, целеустремленный, жесткий. Такому дорогу лучше не переходить. Может я поспешила с решением устроить ему маленькую месть? Ладно, посмотрю по ситуации.
В описании значилось, что Рикер является первым заместителем главнокомандующего корабля, и также является действующим главой в Совете корабля. Это там где решаются скучные вопросы по основным направлениям деятельности внешней и внутренней политики? Ну, круто, должность эта, насколько знаю, выборная, и, как в народе шепчут, занять ее, ой как не просто, будь ты хоть кем, но если мозгов нет, тебя быстро оттуда сместят.
Далее по списку шли главы различных ведомств. Оборона, промышленность, ресурсы, финансы. Главе финансового ведомства я уделила чуть больше внимания. Как я понимаю, это отец той нервной девицы, с которой мне не повезло столкнуться на главной улице. Врагов надо знать как можно лучше. Интересно, у Рикера с этой Катрин что-то есть, или девушка сама себе все навыдумывала?
Красный список щеголял некоторыми близкими родственниками людей из черного списка, теми кто был, не на таких уж важных, но тоже значимых местахо и различные скандальные персоны, способные испортить жизнь любому. Подозреваю, муж мой сам составлял все эти списки. Было забавно читать пометки к описаниям типа: стерва, нимфоманка, сплетница, скандалистка, обходить эту дуру как можно дальше, и тому подобное. В основном такие надписи пестрели только у женщин, но имелись и аналоги у мужчин. Любитель мальчиков, предпочитает мужчин, много говорит и так далее. А Рикер, опираясь, не на собственный ли опыт, сделал все эти предупреждения? Смешно, если, да.
В следующем, синем списке я нашла много знакомых лиц. В основном — 'золотая молодежь'. Дети богатых влиятельных родителей, от которых пока неизвестно чего ждать, но тоже лучше не задевать, на всякий случай. Там я нашла мордашки всей своей команды по эйрбордингу, да и вообще много других ребят из зала для тренировок, Катрин и много кого еще. Хорошие у меня знакомства, ничего не скажешь.
Далее зеленый список — здесь были, на мой взгляд, скорее полезные люди. Всякие там ученые, врачи и тому подобная братия.
Я была удивлена, когда последней, обозначенной серым цветом папке, вместо длинного списка имен с фотографиями и краткими пояснениями, имелся только один человек. Я. Вот… Даже не знаю, как назвать. Фотографий было несколько. Одна — после первого года работы уборщицей, где я вся блеклая и изнеможденная, с потухшим взглядом. А потом шел ряд других снимков. Фотография нашей с Катрин драки, как раз тот момент, когда я сделала ей подножку, и она живописно упала, оголив свои нижние девяносто. Но интересным в фото было не это, а мое лицо, сфотографированное крупным планом, и несмотря на то, что внешне я еще почти ничем не отличалась от первой фотографии, но надо было видеть, какая коварная усмешка сияла у меня на этой фотографии, а ехидный адский огонек в глазах, вообще полностью преображал меня прежнюю. И ни какие салоны не нужны. На еще одной фотографии я была запечатлена на эйрборде. Там я такая вся серьезная, решительная и собранная. В глазах столько страсти и жизни. Следующая фотография заставила меня сильно напрячься. На ней я была в том самом платье, что Рикер счел развратным. Теперь я понимаю почему. Смотрелось действительно как-то излишне откровенно, особенно когда расслабленно, и подчеркнуто вызывающе, сидишь на фоне клубов сигаретного дыма и раздевающих мужских взглядов, а напротив тебя сидит молодой красавец-военный, поедающий тебя глазами. На этой фотографии у меня этакая ленивая улыбка, глаза оценивающе прищурены. Этакая роковая соблазнительница. Даже подумать не могла, что я так смотрюсь со стороны. После ряда фотографий вместо каких-то пояснительных надписей стоял один лишь знак вопроса. Жирный такой.