— Кто-нибудь вам уже приглянулся, сеньор? — спросил Гонсало, когда вернулся к нему с бокалом пива.
— Пока нет, — холодно ответил Крис, стряхивая пепел с сигары. — Не волнуйся, я тотчас дам тебе знать.
— Как пожелаете, сеньор, — ответил Гонсало, пожимая плечами. Потом кивнул в сторону сводчатого прохода за сценой. — У нас есть отдельные комнаты — очень уединенные, — где девушки могут станцевать для вас одного. Могу устроить. За дополнительную плату, естественно.
— Надо же, — сказал Крис, притворившись изумленным. — Хорошо, буду иметь в виду.
Пиво оказалось на удивление хорошим и, что самое главное, холодным. Крис сделал несколько порядочных глотков и, перестав глазеть на девиц, томящихся в ожидании клиента, сосредоточился на пианисте, который старался изо всех сил, невзирая на равнодушие к нему присутствующих.
Наверное, толстуха неплохо тебе приплачивает, братец, подумал Крис, вытаскивая изо рта сигару. А ведь ты этого вполне заслуживаешь.
В этот момент пианист закончил композицию и приподнялся, кланяясь в ответ на несуществующие аплодисменты. Потом вновь уселся и громко ударил по клавишам. Занавес дрогнул, и из-за него вышла девушка. При ее появлении по залу пронесся легкий шум. Словно хищники, почуявшие добычу, с отвращением подумал Крис и посмотрел на девушку.
Она была блондинкой, ростом немного ниже среднего, несмотря на высокие каблуки; ее стройное и упругое тело было облачено в короткое черное платье без бретелек. Открытый лиф платья позволял видеть выпуклости груди и гладкую матовую, как слоновая кость, кожу. На подиум девушка не поднялась. Вместо этого, слегка наклонив голову, ни на кого не глядя и не обращая внимания на свист и непристойные оклики, она подошла к пианино. Слегка облокотившись на него, она ждала, пока пианист доиграет вступление.
Она похожа на загнанное животное, попавшее в свет автомобильных фар и не могущее убежать, подумал Крис.
Присутствующие слушали песню, но в каждом из них ощущалось жгучее нетерпение. Каким бы притягательным ни был голос этой девушки, но для них главное заключалось в ее коротком и потому многообещающем платье. Никто не мог поверить, что представление ограничится одной лишь песней. Все выходящие на сцену снимали свои платья, так почему же и ей не поступить так же?
Певица без видимых усилий переключилась на следующую песню. Немного осмелев и приподняв голову, она, казалось, устремила тоскливый взор, вполне соответствующий тексту грустной песни, куда-то далеко-далеко.
И вдруг Крис каким-то невероятным образом перехватил ее взгляд, хотя сидел едва ли не позади всех. Их глаза встретились и несколько долгих секунд не отрывались друг от друга.
Ну, вот теперь я знаю, зачем пришел сюда, заключил Крис.
Закончив выступление, девушка скромно поклонилась в ответ на скудные аплодисменты и скрылась за занавесом. Крис ждал, что она, может быть, оглянется на него, но та просто удалилась под свист и улюлюканье недовольных присутствующих.
Крис допил пиво и поднялся. Удивившись, что он направляется прямо к ней, Сью вопросительно подняла брови.
— Мне нужна вон та певчая птичка, — ровным голосом произнес Крис.
Тучная хозяйка заведения ненадолго задумалась.
— Чтобы посидеть с тобой… Так, дорогой? — спросила она.
— Так, так, — кивнул Крис. — Только в отдельной комнате. Я хочу, чтобы она станцевала там для меня. Для меня одного.
Подняв брови, Сью принялась хохотать так, что блестки на ее платье заколыхались словно волны.
— Она здесь новенькая, — объяснила Сью. — Еще учится. В любом случае я приберегаю ее для богатого клиента. Тебе она не по зубам, мой мальчик.
— Ошибаешься, — мягко возразил Крис.
— Сумасшедший! — воскликнула толстуха. — Зачем тебе тратить все свои деньги? Выбери другую, которая хорошо танцует.
— Нет, — возразил Крис, — только певчую птичку. Я заплачу сколько нужно.
— У тебя есть такие деньги? — покосилась на него Сью, и лицо ее выразило открытое недоверие.
— Смотри. — Крис вытащил из заднего кармана джинсов бумажник, извлек несколько банкнот и швырнул на стол. — Я знаю чего хочу.
Толстуха торопливо схватила со стола деньги.
— Это для меня, — сказала она. — Комиссионные. Ей ты тоже заплатишь. И можешь требовать от нее чего угодно. Это нетрудно, — добавила она и усмехнулась. — Такому красавцу, как ты, все по плечу. Хочешь преподать ей урок?
— Вроде того, — кивнул Крис. — А у нее вообще-то есть имя?
Сью спрятала деньги и поднялась из-за столика.
— Ее зовут Мэри, — ответила она и победоносно взглянула на него. — Можешь выпить еще пива. За счет заведения. А я пойду сообщу малышке, как ей повезло.
Крис проводил Сью Эрнандес молчаливым взглядом, а потом вновь вернулся на свое место и принялся ждать.
Мэри опустилась на стул перед зеркалом, ухватившись за край туалетного столика, чтобы унять охватившую ее дрожь. Прошел почти месяц с тех пор, как она начала петь в этом клубе, и следовало уже привыкнуть к работе…
Все дело было в этих мужских лицах, разгоряченных, голодных глазах, словно пожирающих ее. Она не могла бороться и была не в силах терпеть то, что они ей выкрикивали.
— Как только ты выносишь все это? — спросила она Эстерситу, одну из танцовщиц — единственную из девушек, которой можно было довериться.
— Я стараюсь не смотреть, — пожала плечами Эстерсита. — Улыбаюсь, но вовсе не пялюсь на эти рожи. Гляжу мимо них… куда-нибудь в сторону и думаю о своем. Так легче.
Совет показался разумным, и Мэри последовала ему. Но сегодня она встретила мужской взгляд, от которого буквально не в силах была оторваться. Этот человек занимал один из дальних столиков, что само по себе было необычно, так как большинство мужчин предпочитают размещаться поближе к подиуму. Но это было не единственное, что отличало его от остальной толпы.
Во-первых, ясно, что он европеец, а это само по себе было редкостью. Во-вторых, он был поразительно — что даже внушало некоторый страх — привлекателен и за внешним добродушным взглядом скрывалась невероятная сила. Она почувствовала это в нем даже на таком значительном расстоянии.
Что заставило его искать приключений в такой безвкусной забегаловке, как заведение Сью Эрнандес?
Мэри не могла похвастаться опытом в общении с мужчинами, но инстинктивно решила, что едва ли этот человек явился сюда за тем же, что и все остальные.
Ее дела складываются и в самом деле хуже некуда. Жизнь превратилась в бесконечный кошмар, думала Мэри, стягивая с себя ненавистный парик и проводя пальцами по коротким черным волосам, которые он прикрывал.
Толстуха Сью была непреклонна. В этой части света брюнеток и так было слишком много. Мужчинам, приходившим в ее клуб, требовались блондинки. В свое время это казалось таким несущественным условием и вполне посильной уступкой. Мэри была благодарна Сью за то, что она обрела место, где можно пожить и даже немного заработать, и готова была согласиться на многое. Тем более что ей даже предоставили возможность петь. Тогда она думала, что пришел конец нахлынувшим на нее несчастьям. На самом деле это было только начало.
Мэри была уверена, что не останется в клубе надолго. Как только накопит денег на авиабилет, сразу же выберется отсюда.
Только все сложилось совсем наоборот. Деньги, которые она получала, вначале казались вполне разумной платой за работу. Но потом Сью начала вычитать из ее зарплаты деньги за крохотную комнатку, которую Мэри занимала в мансарде; за прокат безвкусных и вульгарных платьев, которые заставляла ее надевать для выступлений; на премиальные пианисту — которых, Мэри была уверена, тот и в глаза не видел, — и тогда у нее стало едва хватать на питание.
Но хуже всего было то, что Сью Эрнандес забрала ее паспорт и заперла его в своем столе. Так Мэри стала ее пленницей.
Правда, Сью с самого начала не раз намекала ей, что можно зарабатывать больше. Для этого Мэри должна была ласково вести себя с клиентами, подсаживаться к ним, поощрять покупку спиртных напитков, и особенно шампанского, которое здесь было в цене. Однако Эстерсита не дала ей слишком размечтаться о возможных перспективах.