— То есть?
— Были почти уверены, что она переживает в душе, только вида не показывает.
— Этакая пай-девочка?
— Не то чтоб уж совсем мы не знали с ней хлопот, но по сравнению с другими детьми Марго была послушным ребенком. Правда, потом Клара начала мне жаловаться на нее. В двадцать один Марго влюбилась в какого-то разгильдяя, учившегося на инязе, стала нервной, нетерпимой, начала противоречить и даже из дома несколько раз уходила. Когда я пробовал вмешиваться, она меня не слушала, смотрела на меня как на пустое место… Хотя Марк в этом плане свою сестру переплюнул.
— Что, совсем не слушается?
— Вбил себе в голову эту Америку — никакого сладу с ним нет! Машину он все просил у меня… Так я ему не купил — вдруг продаст, да и рванет в свою Америку, никому ничего не сказав, кто его знает? — Трауберг хитро прищурился. — Я ведь ему ни в чем не отказываю. Когда сам за границей бываю, покупаю ему и одежду, и технику… Но денег в руки не даю. Вот он и бесится, все грозится уйти из дома. Я ему говорю: Марк, сейчас не времена хиппи, и в родне у нас привыкли к приличиям… Ох, не знаю, что с ним дальше делать буду. — Трауберг снова вынул платок и промокнул лоб.
— А что же стало с тем, как вы выразились, разгильдяем, в которого влюбилась Маргарита? — поинтересовалась Валандра.
— В Англию по окончании университета свалил. Английский-то он знал, видать, не плохо, если ему там стажировку предложили…
— А что же Маргарита?
— Да как-то поостыла она к нему, разочаровалась… Он ей здорово досаждал своими похождениями да пьянками. Потом он, правда, завязал, за ум взялся. Ой, да все равно ничего путного у них бы не вышло. У нас есть одно негласное правило: выходить замуж только за своего.
— И сколько длилось Маргаритино увлечение?
— Два года, хотя точно сказать не могу. Андрей ведь ей из Англии писал, приглашал, но Марго отказалась ехать к нему да и вообще вскоре перестала на его письма отвечать. А однажды, когда он позвонил (она сама мне об этом сказала в порыве откровения), повесила трубку в середине разговора.
— Она не жаловалась на свою работу?
— Да нет, даже наоборот — ей она очень нравилась! Она все методы какие-то новые внедряла, всерьез поговаривала о научной карьере. Она ведь после учебы на истфаке в аспирантуру поступила, но потом бросила. А недавно опять решила попробовать свои силы в науке. Вот только… — Трауберг закрыл лица руками.
— Успокойтесь, — сказала Вершинина, чувствуя себя полной дурой: о каком покое могла идти речь, когда твой ребенок погиб?…
— Извините, — Трауберг хлебнул полуостывший кофе и отрешенно уставился в окно — там, на синеве неба, курчавилась и росла густая облачная пена. — Сегодня дождь обещали, — тихо проговорил он, точно на эту мысль о дожде делал ставку как на лекарство от душевной муки.
«Его гнетет еще и то, что он не особенно много уделял внимания дочери», — проницательно подытожила Вершинина.
— Вы не знаете, в последнее время она с кем-нибудь встречалась? Я имею в виду отношения с противоположным полом.
— Не зн-а-ю, — протянул Трауберг, все еще находясь во власти своих невеселых дум. — В последнее время мы виделись с ней реже, чем когда-либо.
— А когда умерла мать Маргариты?
— Семь лет назад от рака.
— И с тех пор Маргарита жила одна?
— Одна. Может, у нее и были какие-нибудь временные связи, но мне об этом ничего не известно. Правда, один раз я встретился у нее с одним парнем, который, кстати, у меня тоже доверия не вызвал.
— Она представила вам его?
— Его звали Виталием, они познакомились в кафе…
— И чем же он вам не понравился? — полюбопытствовала Валандра, покончив с кофе и закурив.
— Вертлявый какой-то, подвижный чрезмерно и болтал без умолку. Но не дурак, — авторитетно заявил Лев Земович.
— Маргарита часто посещала кафе?
— Нет, не думаю — она была занятым, серьезным человеком. Но отдохнуть-то никому не возбраняется.
— А ваша дочь не собиралась уехать, например, в Израиль?
— Да нет, — неуверенно пожал плечами Трауберг, — ей и здесь жилось неплохо. Я регулярно снабжал ее деньгами, у нее были хорошие перспективы, работа ей нравилась…
— Ясно, — Вершинина глубоко затянулась. — А где еще бывала Маргарита?
— В библиотеках, в кино она не ходила — у нее дома была собрана отличная фильмотека.
— А чем Маргарита интересовалась кроме работы?
— Книгами, музыкой. Она посещала консерваторию, филармонию, старалась не пропустить ни одного концерта классической музыки. Ходила в театр, но не так часто, как на концерты.
— Вы не задавали Маргарите вопрос: почему она все еще не замужем?
— Задавал, даже пробовал знакомить с сыновьями своих друзей.
Вершинина подумала о тех же усилиях, предпринимаемых Мещеряковым.
— Она сознательно не выходила замуж?
— Маргарита говорила, что рутина семейной жизни — не для нее. Мне кажется, ее вполне устраивали свободные отношения. Хотя, кто знает, может быть позднее… Да какое это имеет теперь значение?
— В квартире ничего не пропало?
— Пропала крупная сумма денег. — Трауберг поморщился как от зубной боли. — Три тысячи пятьсот долларов.
— Вы так уверенно называете сумму…
— Эти деньги дал Маргарите я. Она собиралась поехать летом в Англию.
— К своему давнему приятелю?
— Может, и так. Хотя она говорила, что Англия — не единственная страна, которую она хочет посетить. Шенгенская виза стоит двести долларов, остальные деньги нужны были непосредственно на то, чтобы оплатить дорогу, проживание и всякие приятные мелочи.
— Кто-нибудь кроме вас и Маргариты знал об этом?
— Нет. В этом я абсолютно уверен. Хотя… может быть, она с кем-то поделилась… И все-таки — это не в ее характере. Но я не пойму, вы же сказали, что преступление — дело рук маньяка… Разве маньяки крадут деньги? — он вопросительно воззрился на Вершинину.
— Значит, крадут, если деньги исчезли. Маньяки тоже разные бывают… Лев Земович, — решила сменить она тему, — я конечно, понимаю, что вы не были посвящены во все подробности взрослой жизни вашей дочери, но все-таки попытайтесь вспомнить, может быть, Маргарита еще говорила вам о каких-нибудь друзьях и знакомых? Сыновья ваших друзей, например. Вы точно знаете, что она ни с кем из них не захотела встречаться?
Глава третья
Через полчаса после того, как за Траубергом закрылась дверь кабинета, Вершинина по внутреннему телефону пригласила в кабинет Толкушкина и Маркелова и в очередной раз пожалела, что Алискер попал в больницу: обычно она ставила перед ним задачу, а он уже распределял обязанности между сотрудниками. Теперь же приходилось все им разжевывать самой.
Она уже собиралась передать обязанности Мамедова кому-то из оставшейся пятерки, но потом, мысленно перебрав их всех, решила, что лучше справится с этим сама. «Действительно, как без руки», — подумала она, закуривая очередную сигарету: диалог с Траубергом отнял много сил.
— Так вот, ребята, — начала она без особых предисловий, когда Вадим с Валерой устроились в креслах рядом с ее столом, — наша задача — найти убийцу Маргариты Трауберг. Так как вы видели место убийства собственными глазами, вы и начнете. Если понадобится помощь — подключим остальных.
— Это же маньяк, Валентина Андреевна, — лицо Маркелова стало серьезным, — его милиция уже почти полгода ищет.
— Ты хочешь сказать, что его невозможно найти? — Вершинина слегка наклонила голову, глядя ему в глаза.
— Не то чтобы нельзя, — неуверенно произнес Маркелов, но потом решил обратить свое сомнение в шутку, — но наверное, это сделать будет не просто.
— Никто и не говорит, что это будет просто, — улыбнулась Вершинина, — но мы ведь не ждем манны небесной. Будем работать — никуда он от нас не денется. Начнем с определения круга ее знакомых, соседей, сослуживцев. Кстати, работала она в лицее на улице Мальцева. Я думаю, этим займется Маркелов. А ты, — она перевела взгляд на Толкушкина, — сходи к Траубергу, возьми фотографию дочери и проверь ближайшие к ее дому кафе, может, кто из обслуги узнает ее.