В их случае ненастье было кратковременным. Просто капало то и дело, омрачая забавы и развлечения.
Из сказанного я уяснил общий смысл ссор, споров и сожалений. С год назад у них был шанс выбраться, на участок нашелся покупатель, Джан хотела смириться с потерями и уехать. Они потеряли бы процентов десять вложенного, если не считать времени, потраченного на тяжелый труд. Но Таш утверждал, что это всего-навсего временное невезение. На самом деле никто не пытается поставить на карту против них. Все наладится. Всегда все налаживается.
Кроме тех случаев, когда становится хуже.
Таш вообще не хотел разговаривать на эту тему. Для него это было все равно что скулить. Пускай дело зайдет подальше, а потом он рванет, схватит мяч и зашвырнет его ко всем чертям в центр поля.
Впрочем, кажется, они неплохо провели время. Может, это был лучший вечер за много месяцев. Небо безоблачное, мы спешили обратно через залив, с трех сторон окруженные розовым светом. Таш высвечивал для меня бакены мощной лампой на держателе, которая отбрасывала тонкий луч на милю. Мы пришвартовали катер, а когда шли к мотелю, в пыль упали первые крупные капли. Надвигался сильный дождь. Толстая сиделка подпрыгивающим галопом помчалась в свой арендованный плавучий дом.
Должно быть, выпало дюйма три осадков за час, который мы просидели в баре Бэннона, попивая домашнее виски и рассказывая небылицы.
Вернувшись в отведенный мне номер и начав готовиться ко сну, я решил навестить «Муньекиту», проверить, справилась ли она с проливным дождем и выключилась ли автоматическая трюмная помпа, как было обещано. Воздух был чистый, голодные москиты еще не роились. Посвежевший от дождя ветер дул с запада. Лодка была в полнейшем порядке, а оглянувшись, я обмер от неожиданности при виде массивной фигуры Таша Бэннона.
— Мне не хватает шума старого горбатого моста при ветре с реки, — проговорил он. — Движение небольшое, а доски громыхали. К этим звукам привыкаешь и даже не слышишь, а когда они исчезают, скучаешь.
— Поставят новый?
— Не здесь, — вздохнул он. — В трех милях выше по реке. Для меня это очень чувствительно. Потеряю почти всех клиентов с той стороны. ТТА хочет забрать мост себе. Хочет официально закрыть к нему дорогу. Мы отправились на открытые слушания и наделали много шуму, но ТТА в этом округе получает все, чего пожелает.
— Таш, если тебе надо как-то помочь продержаться здесь, пока дела не наладятся…
— Забудь. Спасибо, но забудь. Это просто затянет крушение.
— Все пропадет?
— Наверно.
— Ты не можешь продать?
— Что продать? Нашу долю по закладной? Пойди спроси в банке, сколько она, по их мнению, составляет. — Он зевнул. — Черт, я всегда был довольно хорошим торговцем. Неплохо умею продавать товар. Беда в том, что терпеть не могу это дело. Спокойной ночи, Макги. И еще раз спасибо. Хороший был вечер. Это нам помогло. Это нам позарез было нужно.
Утром я уехал. Произошло это все в октябре, я по-прежнему думал о них и гадал, но ничего не предпринял и больше не заезжал. Теперь сожалею об этом. Сожалею о многом, чего в своей жизни не сделал, равно как о немалом количестве увлекательных сделанных дел, только сожаление о несделанном длится несколько дольше.
В последний раз я видел Таша Бэннона живым во время уикэнда перед Рождеством, в субботу ближе к вечеру. Произошло это по столь невероятной случайности, что испытываешь искушение назвать ее судьбоносной. Мой приятель Мик Косин ждал очень важного телефонного звонка из Мадрида, дав номер моего телефона на борту «Лопнувшего флеша».