— Его зовут Даффи, — ответил мужчина и принялся рассказывать о своем любимце. И не умолкал битых полчаса.
Наконец мужчина и Даффи ушли. В саду быстро темнело.
Лика встала со скамейки.
— Мне пора домой, — сказала она. Они вышли из Таврического сада и направились к Ликиному дому.
«Сейчас или никогда», — с отчаянной решимостью подумал Ромка. И, набравшись смелости, спросил:
— Лика, можно я тебя поцелую?
— Ишь ты какой быстрый, — лукаво прищурилась Лика. — Нельзя. Я сама тебя поцелую. После.
— После чего? — не понял Орешкин.
— После дождичка в четверг, — со смехом ответила Лика и скрылась в подъезде.
Глава IV Идея Леши Толстикова
Димка Молодцов чуть не плакал от досады. Какой облом. Стоило ли ждать семь лет, чтобы просидеть все дежурство в четырех стенах.
Поначалу все шло хорошо. Ударная группа понеслась на Сенную площадь, где проходила разборка между двумя бандами. Димка весь извертелся на сиденье «уазика», предвкушая, как сейчас он вместе с оперативниками будет брать бандитов. Но когда они приехали на Сенную, бандитов там и след простыл.
А оставшиеся часы дежурства прошли тихо и мирно. Ни тебе головокружительных погонь, ни тебе яростных перестрелок, ни тебе рукопашных схваток… Питерские бандиты будто нарочно решили досадить Димке. За это время в городе не произошло ни одного происшествия. Ни од-но-го. Ну, если, конечно, не считать разборку на Сенной.
Хотя нет, одно происшествие произошло. С самим Димкой. Когда ударная группа вернулась в Следственное управление, он споткнулся о железяку во дворе и, грохнувшись на асфальт, оцарапал щеку.
В дежурке Миша Малыш и Гена Зоркий Глаз сели играть в шашки; Семеныч завалился на топчан с книжкой; а Димка и отец стали смотреть телевизор.
А по телику — и взрывы, и погони, и перестрелка… Димка смотрел на экран и завистливо вздыхал.
Потом дежурство окончилось, и они с отцом пошли домой.
На другой день Димка и Ромка помирились. И Ромка сразу же спросил:
— Ну как, Димыч?
Димка ждал этого вопроса. Но не мог же он сказать, что — никак.
— Было дело, — туманно ответил Молодцов.
У Орешкина глаза загорелись.
— Расскажи!
— На большой перемене расскажу, — пообещал Димка. (Надо же было еще придумать, что рассказывать.)
На большой перемене друзья отправились в школьный буфет, взяли апельсиновый сок с пирожным и уселись за дальний столик.
Молодцов было открыл рот, чтобы начать рассказ, но тут к столику подошел Леша Толстиков с подносом в руках. Леша взял себе аж пять пирожных и три стакана сока.
— У вас свободно, ребята? — спросил он.
— Занято, — ответил Ромка.
— Приземляйся, Толстый, — милостиво разрешил Димка. За то время, что он сидел с Толстиковым, у них сложились неплохие отношения.
Леша опустился на свободный стул.
— Ух ты, — сразу же заметил он царапину на Димкиной щеке. — На дежурстве, да, Дим?
— Да, — небрежно подтвердил Молодцов. — Бандитская пуля задела.
— Ух ты, — снова сказал Леша. — А как это случилось?
— Сейчас расскажу.
И Димка начал рассказывать. Сначала ему было неловко врать, но затем он постепенно разошелся, и ему самому стало казаться, что все было так, как он рассказывал.
— …Ну, значит, подлетаем мы к Сенной, а там братва друг другу перестрелку устроила.
Отец мне пушку сует: «Держи, Димка, подстрахуешь!» Выскочили мы из машины. «Стоять! — кричим. — Руки вверх!» Бандиты, естественно, деру. Мы за ними. А у них иномарка. Вижу — уходят, гады. Тогда я высунулся в окно и из пистолета по их тачке: бах-бах!..
— Прямо как в кино, — произнес Толстый, запивая соком третье пирожное.
Димка прикусил язык. До него вдруг дошло, что он в точности пересказал эпизод фильма, который показывали по НТВ на прошлой неделе.
— Короче, взяли мы эту банду, — сказал он.
— А еще что интересненького было? — спросил Толстиков и потянулся за четвертым пирожным.
Молодцов рассказал еще парочку историй в том же духе. Леша принял его рассказы за чистую монету. А в глазах у Ромки горели недоверчивые огоньки. Уж он-то своего друга с пеленок знал. И сразу понял, что Димка сочиняет.
А Димка, в свою очередь, понял, что Ромка понял, и поэтому скоренько закруглился.
— Ну а дальше всякая мелочевка. Притон наркоманов накрыли, тайный склад с боеприпасами обнаружили… — Он посмотрел на Ромку. — А ты, Орех, как с новенькой прогулялся?
— Да так себе, — неопределенно ответил Орешкин и покосился на жующего Толсти-кова.
Молодцов перехватил этот взгляд.
— Рассказывай, Ромыч. Толстый свой парень. Не проболтается. Верно, Толстый?
— Буду молчать, как труп, — подтвердил Леша.
— Рассказывать-то нечего, — без особого энтузиазма начал Орешкин. — Прошлись мы с ней по Таврическому саду, в кафе посидели, мороженое съели…
Он замолчал.
— Ну а дальше? — спросил Димка.
— А ничего дальше. Все.
— Как все? Ты ее даже не поцеловал?
— Она не разрешила. Молодцов сделал большие глаза.
— Кто ж на это разрешение спрашивает?
— Ишь какая. — Толстиков принялся за пятое пирожное и третий стакан сока. — Могла бы за мороженое и поцеловать разок.
— Верно, — согласился Димка. — Мороженого-то много слопала?
— Двести граммов. С сиропом.
— А с каким сиропом? — поинтересовался Толстый.
— С вишневым.
— Мой любимый сироп, — заметил Леша.
— Сказала, что после сама меня поцелует.
— А когда после, не сказала? — спросил Молодцов.
Ромка усмехнулся:
— Сказала. После дождичка в четверг.
— Так ведь сегодня как раз четверг, — вспомнил Толстый. — И к вечеру дождь обещали… Ой! — неожиданно воскликнул он.
Друзья недоуменно уставились на Лешу.
— Ты чего ойкаешь? — спросил Ромка.
— Клевая идея в голову ударила.
— Выкладывай, — сказал Димка.
— Надо, чтобы на новенькую бандиты напали. А Рома бы их всех раскидал. Тогда Со-ломатина его точно поцелует.
— Где ж ты бандитов-то возьмешь? — хмыкнул Молодцов. После неудачного дежурства ему стало казаться, что бандиты существуют только на телеэкране.
— А зачем нам настоящие бандиты? Настоящие Ромке в два счета накостыляют.
— Вот именно, — буркнул Орешкин.
— Мы сами изобразим бандитов, — развивал свою идею Леша. — И понарошку нападем на новенькую. А Ромка нас — бац-бац!.. Соломатина это увидит и сразу полезет к нему целоваться.
— Молоток, Толстый, — одобрительно произнес Димка. — Я гляжу, у тебя котелок-то варит.
Леша даже порозовел от удовольствия. Еще бы. Сам Димка Молодцов его похвалил.
— Постойте, — сказал Ромка. — Она же вас в лицо знает.
— А мы на голову колготки натянем. Так все бандиты поступают, когда на дело идут.
В этот момент к столу подошла Ромкина сестра Катька. Она была на год старше Ромки, но вела себя так, словно была старше лет на сто. Все время ему замечания делала. Вот и сейчас Катька строго обратилась к брату.
— Роман, ты руки мыл перед едой?
— Он не только руки, он и ноги помыл, — сострил Димка.
— Я, кажется, не с тобой, Молодцов, разговариваю.
— Ой! — опять вздрогнул Толстиков.
— Что, снова идея вдарила?! — догадался Димка.
— Она самая. — Леша показал глазами на Катькины ноги и сквозь зубы промычал: — Колготки.
Димка въехал с полуслова.
— Катя, — вежливо обратился он к Ореш-киной, — ты не одолжишь мне свои колготки на один вечер?
Катька покрутила пальцем у виска.
— Ты что, Молодцов, того?!
— Ты его неправильно поняла, — сказал Ромка. — Нам нужны колготки для дела.
— Для какого еще дела?
— Для секретного, — произнес Димка.
— А раз для секретного, то ничего не получите.
Пришлось ей все рассказать.
— Обалдеть, — сказала Катька, выслушав рассказ. — Роман, ты влюбился в эту Лику Соломатину?