Мертвого человека. Любимого человека! Только чтобы спастись самим… Она, девочка моя, убила из ревности! Из ревности вырвала сердце, глаза… Что за бред! Меня едва не стошнило от них! Мы твердим: жертвы, жертвы! Ради веры нужны жертвы! Мы и приносим жертвы! Но вдруг выясняется, что мы с готовностью приносим в жертву своей вере кого угодно — только не себя!
— Я понял, — сказал Молдер. — Но прошу вас, мистер Осбери, расскажите мне поподробнее о жертвах.
Джим кивнул.
— Разумеется, — процедил он с ощутимым презрением. — Вы же полицейский, а не исповедник… Хорошо. Дело в том, что, чем моложе кровь, тем лучше она для ритуала. Поэтому приходится использовать либо младенцев, — но крови у них кот наплакал, да и самих младенцев не напастись… либо подростков, которые по своим физическим данным уже пригодны к многократному использованию, но по уровню духовного развития еще совершенно не способны к сознательным действиям такого масштаба. И потому им невозможно довериться. Мы использовали их под гипнозом и блокировали воспоминания. Но что-то им вспоминалось порой, в этом все дело…
— А кто убил Джерри Стивенса? Джим помолчал. Потом сказал:
— Это я и сам хотел бы знать.
— Кто-то из ваших единоверцев?
— Нет. В этом я уверен. Они перепуганы больше моего, перепуганы насмерть. Кто-то пришел.
И тут в кармане Моллера запищал телефон.
— Простите, мистер Осбери, — сказал Молдер, торопливо выдергивая коротенький штырек антенны. — Да? Это я. Дэйна? Что случилось?
— Не могу говорить, — произнес задыхающийся голос Скалли. — Скорее сюда, Фокс! У меня неприятное…
И пошли гудки.
И с этого момента расследование превратилось в фарс. В комедию абсурда.
Почему-то Молдер даже не спросил Джима Осбери, как так получилось, что весь его дом будто вымер, и куда подевалась его жена.
Почему-то Молдер приковал Джима Осбери наручниками к перилам лестницы. Тогда это показалось ему хорошей идеей , — чтобы потом вернуться и договорить именно здесь, и вместе осмотреть подвал, и чтобы Джим не передумал и не сбежал. Как будто он не сам пришел к Молде-ру для разговора! Как будто ему было куда бежать!
Почему-то Джим Осбери даже не сопротивлялся. Даже не возразил. Даже слова не сказал — молча позволил нацепить себе на запястье холодный жесткий браслет и остался с задранной вверх правой рукой один в темноте подвала. Молдер был словно в лихорадке, а Джим Осбери — в блаженном расслаблении. Дверь подвала открылась, пропуская наружу Молдера, а внутрь — рассеянный свет выбивавшегося из сил неподалеку от окна кухни уличного фонаря. Потом дверь закрылась, и стало совершенно темно. Джим попробовал присесть на ступеньку, но браслеты не позволили, пришлось стоять. Это его не огорчило ни на мгновение. Сладкое чувство выполненного долга было таким умиротворяющим, что он готов был стоять так хоть всю ночь.
Ему не пришлось стоять и четверти часа.
Вновь ожившая дверь медленно, с каким-то зловещим скрипом отворилась. Как быстро, подумал Джим. Потом сообразил: этот агент не успел бы даже к школе доехать, не то что вернуться. До хруста в позвонках вывернув голову, он оглянулся на дверь. И успел увидеть в заполнившем дверной проем скупом мерцании черный силуэт поднявшей голову гигантской змеи.
Средняя школа Кроули 20.20 Дом Джима Осбери 20.53
Молдер ворвался в компьютерный класс с пистолетом в руке — и через мгновение обессиленно прислонился плечом к дверному косяку. — Дэйна, — только и сказал он.
Скалли удивленно поглядела на него поверх монитора. И, не выдержав, рассмеялась.
— Господи, Фокс! Какой ты смешной! Будто тебя из болота вынули!
Молдер молча спрятал пистолет.
— Посмотри, как интересно, — сказала Скалли.