Это нормальное поведение и состояние для девочки в возрасте Эммы.
Спокойная уверенность мисс Биллингз почти убедила его, что она права. А может. Люку просто отчаянно хотелось думать именно так. Долгие месяцы он выслушивал прямые и завуалированные предостережения врачей насчет дочери. Они прописывали Эмме укрепляющие микстуры, которые та отказывалась принимать, особые диеты, которым она не желала следовать. Еще хуже, что он должен был выслушивать душераздирающие стенания своей матери и ее седовласых подруг, а также преодолевать чувство собственной вины: почему он не женится снова.
«Ты подводишь свою дочь, – заявляла ему мать. – Каждой девочке нужны материнская забота, чуткое женское руководство, иначе из нее вырастет невоспитанная девица и никто не захочет взять ее в жены. Она останется старой девой, и все из-за того, что ты не захотел жениться после смерти Мэри».
– Мисс Биллингз, – отрывисто произнес он. – Я рад слышать ваше мнение, что проблемы моей дочери смехотворны. Однако…
– Милорд, я не сказала, что они смехотворны или несерьезны. Я сказала, что они нормальны.
Она перешла невидимую, но для многих непреодолимую грань между нанимателем и нанимаемой, разговаривая с ним как с равным. Люк нахмурился, размышляя, была ли ее дерзость неосознанной или намеренной.
Молчание в комнате стало тяжким и напряженным. Люк вдруг осознал, что совсем забыл о присутствии Эшборнов, и вспомнил о них, только когда Алисия заерзала на диванчике.
Тем временем Чарльз, казалось, обнаружил нечто очень интересное за окном. Люк снова посмотрел на мисс Биллингз.
Обычно его взгляд заставлял людей опускать глаза, и теперь он ожидал привычную реакцию: вот-вот девушка вспыхнет, начнет заикаться и разразится слезами. Но вместо этого она ответила ему таким же взглядом в упор. Ее светлые глаза буквально пронзали его.
Наконец она опустила взгляд и увидела.., его руку. Люка давно не удивляло такое поведение людей. Некоторые смотрели изумленно, некоторые – с отвращением: на месте левой кисти серебром сверкал стальной крючок. Кисть он потерял девять лет назад. Она была повреждена, и ее пришлось ампутировать, чтобы спасти его от смертельного заражения крови. Только упрямый характер помог Люку не впасть в отчаяние или погрузиться в жалость к себе. Если уж ему выпал такой жребий, он постарается выстоять. И ему это удалось. Он приспособился к своему увечью, многое изменив в своем образе жизни. Некоторые люди воспринимали крючок как нечто угрожающее, и он иногда с удовольствием этим пользовался. Сейчас он наблюдал за реакцией мисс Биллингз, надеясь, что ей станет неловко. Но она выказала лишь несколько рассеянный интерес, что его просто ошеломило. Никто таким взглядом на него не смотрел. Никто.
– Милорд, – тихо и серьезно проговорила она. – Я решила принять место гувернантки вашей дочери. Я пойду соберу свои вещи.
Она повернулась и пошла, шурша муслиновыми юбками. Алисия поспешила за своей протеже, предварительно наградив Люка ослепительной улыбкой.
Открыв рот, Стоукхерст уставился в опустевший дверной проем, затем перевел недоверчивый взгляд на Чарльза:
– Она решила принять место?!
– Поздравляю, – осторожно произнес Эшборн.
Мрачная улыбка раздвинула губы Люка.
– Позови-ка ее назад.
Чарльз в тревоге посмотрел на него:
– Стоукхерст, погоди! Я знаю, что ты собираешься сделать. Ты измордуешь мисс Биллингз, доведешь мою жену до слез и оставишь меня разбираться с последствиями! Но ты должен забрать мисс Биллингз на несколько недель, пока я не найду ей другого места. Прошу тебя как друга…
– Я не дурак, Чарльз. Скажи мне правду. Кто она и почему я должен забрать ее из твоего дома?
Чарльз скрестил руки на груди, потом разнял их и заходил по комнате.