Мне кажется, ей нужно это место, и я не хочу…
— Доби, — терпеливо произнес он. Я просто чувствовал, как велико его терпение. И его раздражение тоже. — Это моя хижина. Я собираюсь жить там и возвращаться туда, куда бы я ни отправился. Мне тоже нужно место, где я мог бы побыть один.
Я не собираюсь, — продолжил он после паузы, — мешать ее уединению. В лесу и в горах есть и другие места, где ее тоже никто не будет беспокоить. Я же обязан туда съездить. У меня есть дело, и, может быть, я хочу с ней повидаться.
— Вы принесете ей несчастье, мистер Чантри.
— Доби, — его терпение было на исходе, — ты ведь даже не знаешь эту девушку… или женщину. Ты не знаешь, кто она и что она, и воображаешь то, чего нет на самом деле.
— Мне это просто не нравится, — упрямо повторил я. — Она следит за домом, вытирает пыль, ставит в горшок цветы. Она делает все как надо. Она любит этот дом…
— Может быть, и так, — спокойно сказал Чантри, — но это мой дом и я еду туда.
Внезапно мне пришла в голову мысль, которая могла бы все изменить.
— А ваш брат? Может быть, он разрешил ей приходить туда. Может быть даже, он подарил ей хижину?
Он все прекрасно понял.
— Только не хижину, Доби, — ответил он мне. — Все что угодно, но только не ее.
— Какая разница? — настаивал я.
— Огромная. — Его голос стал резким. — Не вмешивайся в дела, в которых не смыслишь, мальчик. Запомни одно: это моя хижина, и ты еще очень многого не знаешь.
Ну… может быть. Неожиданно я почувствовал, что он мне совсем не нравится.
И все же нужно отдать ему справедливость. Он говорил со мной вполне откровенно. Это было его ранчо, и он отдал нам его. Чего же еще требовать? Ведь он мог просто выгнать нас, но не сделал этого и к тому же выручил в трудную минуту.
Я продолжал терзаться.
Справедливость так справедливость. Мне пришло в голову, что больше всего меня задело то, что он вторгся в мою мечту. Я не переставал думать о девушке из той хижины, о девушке, которую я считал своей. При этом я даже не видел ее, даже не знал, была ли она молода. Она вполне могла оказаться взрослой женщиной или даже бабушкой.
Может быть, так получилось оттого, что у меня в жизни не было другой мечты и другой девушки, о которой я мог бы подумать. А мечты должны быть на чем-то основаны. Именно потому, если разобраться, я и боялся встретить эту девушку. Боялся, что моя мечта испарится навсегда.
Она могла бы пренебречь мной, или могло оказаться, что она не стоит внимания мужчины. Если женщина убирает дом и ставит цветы в горшок, то это еще не делает ее принцессой. Или хотя бы девушкой, которую приглашают прогуляться вместе.
Она могла оказаться толстой и старой. Она могла быть замужем и иметь много детей. Она могла быть кем угодно.
Беда была в том, что никакими размышлениями невозможно было поколебать мою мечту о молодой золотоволосой красавице.
Она должна была быть красавицей! Должна, и все!
Глава 4
На рассвете Оуэн Чантри оседлал своего коня. Я видел, как он двинулся по тропинке, ведущей в холмы, и бросился было к своему серому.
— Доби! — Голос отца звучал далеко не так приветливо, как обычно. — Куда это ты собрался?
— В горы, — ответил я. — Собираюсь посмотреть, что ему там нужно. Что он собирается делать.
— Стой, где стоишь. У нас куча работы, сынок, и ее надо делать, если мы хотим собрать урожай и запасти достаточно дров на зиму. У нас с тобой нет времени разгуливать по горам и любоваться природой.
— Папа, я…
— Оставь его в покое. Он отдал нам это ранчо, не так ли? Он здорово помог нам, разве нет? И неужто мы теперь станем совать нос в его дела?
Но ведь там еще была девушка, а отец не хотел этого понять.
— Сынок, выбрось все это из головы. Он хороший человек, хоть и непростой. И он ни у кого не станет спрашивать разрешения.