---------------------------------------------
Александр Дюма
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 1.БРАТ И СЕСТРА
Итак, Жильбер все слышал и видел.
Андре полулежала в кресле, лицом к застекленной двери, другими словами, лицом к Жильберу. Дверь была приотворена.
На столике, заваленном книгами, — единственное развлечение хворавшей красавицы, — стояла небольшая лампа под абажуром, освещавшая лишь нижнюю часть лица мадмуазель де Таверне.
Время от времени она откидывала голову на подушку, и тогда свет заливал ее лоб, белизну которого еще больше подчеркивали кружева.
Филипп сидел к Жильберу спиной, примостившись на подножке кресла; рука его по-прежнему была на перевязи, и он не мог ею пошевелить.
Андре в первый раз поднялась после злополучного фейерверка, а Филипп впервые вышел из своей комнаты.
Молодые люди еще не виделись со времени той ужасной ночи; им только сообщали, что они чувствуют себя лучше.
Они встретились всего несколько минут назад и говорили свободно, так как были уверены в том, что они одни. Если бы кто-нибудь вздумал зайти в дом, они были бы предупреждены об этом звонком колокольчика, висевшего на двери, не запертой камеристкой.
Они не знали об этом последнем обстоятельстве и потому рассчитывали на колокольчик.
Как мы уже сказали, Жильбер все прекрасно видел и слышал: через приотворенную дверь он не упускал из разговора ни единого слова.
— Значит, тебе теперь легче дышится, сестричка? — спросил Филипп в ту самую минуту, как Жильбер устраивался за колыхавшейся от ветра занавеской на двери туалетной комнаты.
— Да, гораздо легче. Правда, грудь еще побаливает.
— Ну, а силы к тебе вернулись?
— До этого еще далеко; впрочем, сегодня я уже смогла подойти к окну. До чего хорош свежий воздух! А цветы! Миге кажется, пока человека окружают цветы и свежий воздух, он не может умереть.
— Но ты еще чувствуешь слабость?
— Да, ведь меня так сильно сдавили! Я пока передвигаюсь с трудом, — улыбаясь и покачивая головой, продолжала девушка, — и держусь за мебель и за стены. Ноги подкашиваются, мне кажется, я вот-вот упаду.
— Ничего, Андре, свежий воздух и цветы поднимут тебя на ноги. Через неделю ты сможешь отправиться с визитом к ее высочеству, — мне говорили, что она часто справляется о твоем здоровье — Надеюсь, Филипп; ее высочество в самом деле очень добра ко мне.
Андре откинулась в кресле, положив руку на грудь, и прикрыла глаза.
Жильбер сделал было шаг вперед, протянув к ней руки.
— Что, больно, сестренка? — взяв ее за руку, спросил Филипп.
— Да, какая-то тяжесть в груди.., иногда кровь начинает стучать в висках, а то еще свет меркнет в глазах, и сердце словно останавливается.
— Это неудивительно, — задумчиво проговорил Филипп, — ты пережила такой ужас! Ты просто чудом уцелела.
— Именно чудом, ты это хорошо сказал, дорогой брат.
— Кстати, о твоем чудесном спасении, — продолжал Филипп, придвигаясь к сестре и словно подчеркивая этим важность своего вопроса, — ты ведь знаешь, что я еще не успел поговорить с тобой о случившемся несчастье?
Андре покраснела. Казалось, она испытывает некоторую неловкость.
Филипп не заметил или сделал вид, что не замечает ее смущения.
— Я думала, что когда я вернулась, ты мог узнать все подробности. Отец мне сказал, что рассказ его вполне удовлетворил.
— Разумеется, дорогая Андре. Этот господин был чрезвычайно деликатен — так мне, по крайней мере, показалось. Однако некоторые подробности его рассказа показались мне не то чтобы подозрительными, а... как бы это выразиться... неясными!
— Что ты хочешь этим сказать, брат? — простодушно спросила Андре.
— То, что сказал.
— Скажи, пожалуйста, яснее.