Но все его действия я безошибочно определял на слух. Вот он идет к своему креслу за огромным письменным столом,
вот он старается поудобнее разместить в нем свои четыре тысячи унций, потом нажимает на кнопку, вызывая Фрица с пивом, ворчит, потянувшись за
книгой, которую оставил двумя часами раньше с фальшивой десятидолларовой бумажкой вместо закладки.
Я даже ухватил краем уха разговор Вулфа с Фрицем, когда тот принес пиво.
- Это ты положил сюда деньги, Фриц?
Но тут я, конечно, вынужден был вмешаться:
- Нет, сэр, это я.
- Разумеется. Спасибо, Фриц, - сказал Вулф, открыл бутылку и наполнил стакан.
Он дал пене осесть, но не слишком, поднял стакан и сделал два солидных глотка. Поставив его обратно на стол, постучал пальцем по пачке
новеньких пятидесяток, все еще лежавших под пресс-папье, и спросил:
- Ну? Опять какой-нибудь вздор?
- Нет, сэр.
- Тогда что?
Я заговорил, и речь моя потекла плавно, с проникновенной искренностью:
- Я вспоминаю, сэр, наш разговор в пятницу о моих чрезмерных трудах и вашем банковском счете. Конечно, все это верно, но в то же время
очень обидно. Я почувствовал, что, видимо, не вношу, как того следует, своей доли в общее дело, в то время как вы полностью отрабатываете свой
хлеб в поте лица в оранжерее по четыре часа в день. Вот я и сидел сегодня здесь, переваривая все это, причем моему пищеварению никогда еще так
не доставалось. И как раз когда я был погружен в глубокие размышления, позвонили во входную дверь.
Он прореагировал на мои откровения именно так, как я и ожидал. Нашел в книге нужное ему место и с невозмутимым видом принялся за чтение,
как будто я ничего и не говорил. Я продолжал:
- Это была особа женского пола, лет двадцати с небольшим, с не имеющими себе равных глазами, прекрасной фигурой, очень блестящим, довольно
внушительных размеров чемоданом и шляпной картонкой.
Она похвасталась прекрасной осведомленностью относительно расположения комнат вашего дома и нас с вами. Впрочем, мне кажется, она
почерпнула эти сведения из газет. Я провел ее сюда, и мы некоторое время поболтали. Она не пожелала сообщить мне свое имя и вообще что-нибудь о
себе. Она не желает ни совета, ни какой-либо информации, ни даже детективных услуг - вообще ничего. Все, чего она хочет, это крова в нашем доме,
а конкретнее - комнату с южной стороны, на неделю с питанием. Эта комната, как вы знаете, находится на том же этаже, что и моя. Вы, с вашим
тренированным умом, конечно же, уже пришли к выводу, с которым я всегда вынужден смиряться под давлением вашей неоспоримой логики. Как
оказалось, она не только читала обо мне, но также видела и мою фотографию и, естественно, не могла побороть непреодолимого желания провести
вблизи меня, как она выразилась, "хоть одну восхитительную неделю". К счастью, монета у нее водится, и она оплатила свое недельное пребывание у
нас вперед, по пятидесяти долларов за день. Я, конечно, сказал, что беру эти деньги условно, в ожидании вашего согласия. И только после этого
провел ее в предназначенную для гостей комнату. Я помог ей распаковаться, просмотрел все ее вещи, после чего запер. Сейчас она там.
Вулф повернулся в своем кресле так, чтобы на его книгу падало как можно больше света, то есть практически спиной ко мне.
Но я спокойно продолжал:
- Она мне сказала, что ей необходимо куда-нибудь уехать и задержаться там до 30 июня.