Я рассудил, что парень,
задавший себе столько трудов, разыгрывая всю эту сцену перед заносчивыми половинами двух сильных мира сего, имеет право на участие со стороны
какой нибудь матерой форелины, а если так, то почему бы ей и не клюнуть? Она бы и клюнула, не объявись вдруг какая то мелюзга, которая мне все
испортила. После двадцатого заброса я краешком глаза заметил серебряную искорку, пальцы почувствовали рывок лески, и вот уже у меня на крючке
сидит этот малец. Я тут же выдернул его наверх, в надежде, что он сойдет, но он засел основательно. Будь на его месте папаша, я помучил бы его
как следует, подтянул к себе и снял с крючка сухой рукой, так как ему все равно скоро на сковородку, но, чтобы сбросить этого чертенка, руку
пришлось замочить. Я вынужден был вставать с кресла и лезть рукой в воду, что напрочь испортило все представление.
Проучив его как следует и возвратив туда, где ему и надлежало быть, я стал обдумывать ситуацию. Вернуться в кресло и продолжать, как ни в чем не
бывало? Исключено. Этот чертов пескаришка сделал из меня посмешище. Я подумал, может, стоит подняться вверх по ручью и побросать всерьез, как
вдруг раздался звук шагов, а затем голос:
– Я и не знала, что рыбу можно ловить прямо из кресла! Где она? – Она говорила «рииба».
– Доброе утро, миссис Келефи. Я выбросил ее в воду. Слишком мала.
– О! – Она подошла ко мне. – Дайте ка. – Она протянула руку. – Я тоже поймаю. – При свете дня, как и накануне вечером, ее все так же хотелось
подхватить на руки, а темные глаза глядели по прежнему сонно. Когда у женщины такие глаза, любой мужчина с минимальным инстинктом исследователя
непременно захочет выяснить, что нужно сделать, чтобы они зажглись. Но взгляд, брошенный на запястье, подсказал мне, что через восемнадцать
минут пора уже уходить – за это время и познакомиться как следует не успеешь, не то что провести обстоятельное исследование. Тем более, когда на
веранде сидит Сэлли Лисон и глядит во все глаза, теперь уже явно на нас.
Я покачал головой.
– Я бы с удовольствием посмотрел, как вы поймаете рыбу, – сказал я, – но я не могу отдать вам эту удочку – она не моя. Мне одолжил ее мистер
Брэгэн, и вам он, наверняка, тоже даст. Мне очень жаль. И, чтобы доказать вам, до какой степени – я мог бы, если хотите, рассказать, что я
подумал, глядя на вас вчера за столом.
– Я хочу поймать рыбу. Я никогда еще не видела, как ловят рыбу. – Она уже ухватилась за удилище.
Я не уступал.
– Мистер Брэгэн вернется с минуты на минуту.
– Если вы дадите мне удочку, я позволю вам рассказать, что вы такое подумали вчера вечером.
Я пожал плечами.
– Да бог с ним. Я уже толком и не помню.
Ни единой искорки в глазах. Но она отпустила удилище и заговорила несколько другим тоном, чуточку более интимным:
– Ну, конечно, вы помните. Что вы подумали?
– Погодите, как это было? А, да. Такая большая зеленая штука у вашего супруга на перстне – это что, изумруд?
– Конечно.
– Я так и думал. Ну вот, я подумал, что ваш супруг мог бы с большим эффектом выставлять свои драгоценности. Обладая двумя такими сокровищами,
как изумруд и вы, ему следовало бы вас объединить… Лучше всего бы сделать вам из камня сережку – одну, в правое ухо, а левое пусть бы оставалось
так. Я даже хотел подойти к нему и подсказать.
Она покачала головой.
– Нет. Мне так не нравится. Я люблю жемчуг. – Она снова протянула руку и ухватилась за удилище. – А теперь я поймаю рыбу.
Между нами, похоже, назревала драка, в результате которой мое «Уолтон Спешиэл» вполне могло и треснуть, но этому помешало появление одного из
рыболовов.