Конечно, кое какая деятельность ФБР общеизвестна – вроде обнаружения похитителя драгоценностей из Музея естественной истории или поимки
гангстеров, угнавших банковский грузовик с полумиллионом долларов мелкими купюрами. Но многое тщательно засекречивается от публики. Вы же читали
книгу Кука. Конечно, разговоры ведутся постоянно, но публиковать их нельзя. Вас они могут интересовать?
– Да, особенно если речь идет о чем нибудь сомнительном или даже незаконном.
– Понятно. Какой же смысл говорить о чем то таком, что вовсе не является подозрительным или сомнительным? – Коэн взглянул на часы. – У меня есть
еще двадцать минут. Если вы плеснете мне капельку коньяку и мы договоримся, что все сказанное останется между нами, что ж, я готов помочь вам
чем смогу. – Он взглянул на меня. – Тебе потребуется блокнот, Арчи.
Минут через двадцать я заполнил пять страниц в блокноте, а Лон ушел. Не хочу излагать всего записанного, ибо большая часть так и осталась
неиспользованной, а некоторые лица, упомянутые Лоном, вряд ли были бы мне благодарны. Когда, проводив Лона, я вернулся в кабинет, мои мысли были
заняты Вульфом, а не записями в блокноте. Неужели он всерьез думает о том, чтобы взяться за это дело? Нет. Невозможно. Он просто тянул время и,
конечно, разыгрывал меня. Как же мне к этому отнестись? Он, очевидно, ждет, что я наверняка выйду из себя. Поэтому, направляясь к своему
письменному столу, я взглянул на Вульфа, ухмыляясь, выхватил из блокнота пять страниц и со словами «позабавились и довольно» разорвал их пополам
и уже намеревался было разорвать на четыре части, как он заорал:
– Остановись!
Я удивленно приподнял брови.
– Извините, – сказал я совершенно дружески. – Оставить на память?
– Садись.
Я сел.
– Я чего нибудь не понял?
– Не думаю, с тобой это редко случается. Гипотетический вопрос: что ты скажешь, если я сообщу тебе, что решил взять сто тысяч долларов?
– То же, что и вы: абсурд.
– Понятно. А подробнее?
– Откровенно?
– Да.
– Я бы посоветовал вам продать дом со всем, что в нем есть, и отправиться в какую нибудь частную психиатрическую лечебницу, поскольку ваше
решение свидетельствовало бы о том, что вы выжили из ума. Если вы, конечно, не намерены надуть ее и просто напросто присвоить деньги.
– Нет, не намерен.
– В таком случае вы действительно помешались. Вы же читали книгу. Мы не сможем даже подступиться к этому делу! Ведь нужно было бы действовать
так, чтобы получить возможность заявить людям из ФБР: «Перестаньте!» – и добиться, чтобы они это сделали. А это абсолютно исключено! Одна лишь
шумиха, если ее поднять, ничего не даст. Нужно загнать проклятое ФБР в тупик. Полностью вывести на чистую воду. Предположим, мы примемся за
дело. Выберем одну из этих историй, – я постучал пальцем по разорванным листам из блокнота, – и что то начнем делать. С этого момента, когда бы
я ни вышел из дома, мне придется тратить все свое время на то, чтобы отделываться от «хвостов», к тому же весьма опытных. Наш телефон будет
прослушиваться, так же как и все другие телефоны, например, мисс Роуэн, Саула, Фреда и Орри, независимо от того, будут они нам помогать или нет.
ФБР может сфабриковать против нас какое нибудь ложное обвинение, хотя, возможно, постарается обойтись без этого. Если же ФБР пойдет на это,
можно не сомневаться: фальшивка будет что надо. Мне придется ночевать здесь. Окна и двери, даже закрывающиеся на цепочки, для них сущий пустяк.
Они будут просматривать и фотографировать всю нашу корреспонденцию.