В следующую секунду он приник к губам Клеменси, и она почувствовала, как по телу разливается блаженство. В течение нескольких лет Клеменси тайно мечтала, что когда-нибудь Ленард поцелует ее, тысячу раз представляла, какой это будет нежный и страстный поцелуй, но ей было невдомек, какую бурю эмоций этот первый поцелуй вызовет в ней.
Но уже через мгновение Клеменси вернулась к суровой реальности. Она вспомнила умирающего отца, вспомнила его ненависть к Ленарду Рейнеру. Отец назвал его «расчетливым, жестоким, безжалостным». Эти слова отдавались сейчас в ее мозгу, как удары гонга, и звучали горьким упреком. Клеменси почувствовала себя бесконечно виноватой перед отцом, а страсть, которую всколыхнул в ней Ленард, расценила как предательство по отношению к памяти отца.
Она оттолкнула Ленарда, бросив ему в лицо:
– Не знаю, как я оказалась в твоих объятиях, но с моей стороны это было большой ошибкой!
– А я получил от нашего поцелуя большое удовольствие, – услышала Клеменси дерзкий ответ.
– Не думаю, что такое же удовольствие испытала бы твоя подружка, если бы узнала об этом инциденте, – не сдавалась она.
– У меня нет никакой подружки, – парировал Ленард. – К тому же моя личная жизнь не должна никого касаться.
Клеменси нахмурилась. Она точно знала, что Ленард встречался с Беатрис Винчелли. Они были знакомы уже полгода, и многие полагали, что скоро для этой пары зазвенят свадебные колокола.
– А как насчет Беатрис? – спросила Клеменси.
– Между Беатрис и мной все кончено.
– Но я полагала… Все полагали, что вы с ней собираетесь пожениться.
– В наших краях многое воспринимается всеми как нечто само собой разумеющееся, – сухо заметил Ленард. – Но в данном случае для домыслов нет никаких оснований: я окончательно порвал с Беатрис.
– Ты расстроен? – с ноткой сочувствия спросила Клеменси, для которой эта новость явилась полной неожиданностью.
Его губы скривились в усмешке.
– С какой стати? Или ты хочешь пожалеть, подбодрить меня? Еще несколько таких поцелуев – и я, возможно, действительно почувствую себя лучше, даже чертовски хорошо.
– Не паясничай! – оборвала его Клеменси.
Ее сердце забилось сильнее. Свободен он теперь или, может, уже завел новую женщину – для меня это не важно, с яростной настойчивостью пыталась она внушить себе. Меня это не интересует.
И все-таки ей трудно было забыть блаженство, которое она испытала, оказавшись в объятиях Ленарда.
– Полагаю, тебе пора возвращаться домой, – отвернувшись, буркнула Клеменси.
– Что ж, если ты того хочешь… Надеюсь, ты веришь, что я действительно никогда не стремился обанкротить твоего отца?
Клеменси промолчала. Она была сбита с толку, напугана и как никогда чувствовала себя одинокой.
– Хочу сказать тебе еще об одной детали, – снова обратился к ней Ленард. – Я могу подождать с возвращением долга. Заплатишь, когда сможешь. Я не устанавливаю никаких сроков.
Клеменси резко обернулась к нему и воскликнула:
– Это невероятно! Всего несколько месяцев назад я умоляла тебя продлить срок выплаты нашего долга, но ты категорически отверг мою просьбу. А теперь, когда моего отца нет в живых, набрался наглости спокойно заявить мне, что готов ждать сколько угодно!
– Я хочу помочь тебе.
Слишком поздно хватился! – В ее голосе вновь зазвучали негодующие нотки. – И ты об этом прекрасно знаешь, черт возьми! Мне не нужна твоя благотворительность, Ленард. Все равно она не спасет меня от разорения. – Клеменси грустно улыбнулась. – Видишь ли, когда скатываешься с горы, то есть приближаешься к краху, возникает так называемый «эффект пирамиды». Что это значит? А вот что.