— О да, — презрительно усмехнувшись, сказала Аврора, поднявшись с колен и выпрямляясь во весь рост, — настолько опасен, что ваши люди решили забить его до потери сознания, хотя он связан по рукам и ногам, как рождественский гусь.
Геррод злобно поджал губы, и Перси, чувствуя, что назревает конфликт, поспешил вмешаться:
— Что вы намерены с ним делать, капитан?
— Его передадут командиру гарнизона и до казни будут держать в крепости.
У Авроры сердце защемило при мысли, что этот полный жизненных сил мужчина может скоро погибнуть.
— Перси, — взмолилась она.
— Я буду вам благодарен, ваше превосходительство, если вы не станете мне мешать отправлять мои служебные обязанности, — сказал Геррод. — А ты, пират, вставай. Нечего валяться.
Глаза Сейбина блеснули ненавистью. Он приподнялся, и Аврора помогла ему встать, а затем поддержала, когда он покачнулся. Избитый и истекающий кровью, он вызвал в ней чувства, не имеющие ничего общего с жалостью, особенно когда тела их соприкоснулись.
Должно быть, Перси напомнили отом, что она нарушает порядок, поскольку он взял ее под руку и отвел в сторону.
Сейбин побрел к вагону. Аврора посмотрела ему вслед. Его плечи и спина были в ссадинах. Аврора болезненно поморщилась, когда один из охранников грубо втолкнул его в вагон. Но ей оставалось лишь в бессильной ярости покусывать губы.
Проследив за охранниками, забравшимися в вагон вместе с пленником, капитан Геррод окинул Аврору суровым взглядом и обратился к Перси:
— В мои планы не входило сопровождать пленника в крепость, мне следовало бы заняться подготовкой фрегата к отплытию. Мой фрегат принимает участие в морской блокаде американских островов. Но я вижу, придется мне доставить пленника в крепость лично и проследить за тем, чтобы мои указания были выполнены.
— Я намерена навестить пленника в крепости, — поспешила сообщить ему Аврора, опасаясь, что эти люди могут учинить над американцем расправу, оставшись с ним один на один. — Клянусь, вы пожалеете, если посмеете к нему хоть пальцем притронуться.
Кузен с силой сжал ей плечо, дав понять, что она забывается.
Капитан холодно поклонился, забрался на пассажирское сиденье и приказал пожилому чернокожему вознице продолжить путь, Аврора и Перси проводили взглядом арестантский вагон.
— На этом твое участие в деле Николаса Сейбина закончено, — строго произнес Перси.
— Будь Николас Сейбин британским подданным, попавшим в руки американцев, ты потребовал бы к нему гуманного отношения.
— Разумеется.
— Что с ним будет? — глухо спросила Аврора.
Перси ответил не сразу, чем только подтвердил худшие из ее опасений.
— Но его не могут казнить без суда! — воскликнула Аврора. — Он слишком влиятельный человек, губернатор может проявить снисходительность, и дело до казни не дойдет. А если не проявит? Ты сможешь на него повлиять?
— Я наделен полномочиями отменять приказы адмирала. Но если воспользуюсь ими, моей политической карьере конец. Я и так нажил себе немало врагов из-за своего отношения к этой войне, и если прикажу освободить приговоренного к казни военного преступника, меня могут счесть предателем. Пиратство и убийство — серьезные обвинения, моя дорогая.
— Ты мог бы по крайней мере отправить к нему врача, — еле слышно проговорила Аврора.
— Конечно. Я поговорю с командиром гарнизона и прослежу за тем, чтобы Сейбин получил необходимую медицинскую помощь.
Аврора смотрела в глаза кузена, такие же голубые, как и у нее, и видела в них отражение собственных мыслей — и собственных опасений, о которых не смела сказать вслух.
Не все ли равно, залечат его раны перед тем, как повесить, или нет?
Увидев кровь на платье Авроры, жена Перси встревожилась, когда же услышала о том, что произошло на набережной, пришла в неописуемый ужас.