Выглядит он как итальянский волокита из кинофильма двадцатилетней давности, только он малость подобрее. Лицо у него крупное и немного одутловатое, но несмотря на это кажется одухотворенным. Волосы до сих пор иссиня-черные, хотя Эду перевалило за пятьдесят пять. Он ходит к хорошему портному, хорошему парикмахеру, хорошей маникюрше, а посему производит впечатление ухватистого и преуспевающего дельца из тех, что не могут не уклоняться от уплаты налогов и не поднимать цен при первой благоприятной возможности.
За спиной Эда Ганолезе у окна с видом на Пятую авеню сидел в кресле Тони Борода, телохранитель Ганолезе. При рождении Тони, несомненно, имел другую фамилию, но мне она не известна, равно как и кому бы то ни было другому, за возможным исключением самого Тони. Кроме того, имя Борода очень ему идет. Бороды у него нет, но есть подбородок в ярд шириной. А сам он имеет рост два ярда и четыре дюйма. Тони не блещет умом, но чертовски силен и на удивление проворен. В нашем деле он — один из лучших телохранителей.
Третьим человеком в кабинете был Клэнси Маршалл, он сидел на кушетке справа. Клэнси — высокий, с иголочки одетый, исполненный достоинства стряпчий по темным делишкам; виски его слегка тронуты сединой, а фигура обычно облачена в строгий темно-серый костюм. Вы не увидите в окрестностях Мэдисон-авеню более узкого галстука, чем у нашего Клэнси. Когда я вошел, он улыбался, будто старый добрый хозяин, созвавший гостей на вечеринку, и на меня снова нахлынуло то самое чувство. «Тем самым чувством» я называю свою убежденность в том, что Клэнси стал бы карманным воришкой, кабы родители не отдали его учиться на законника.
Номер четвертый был мне незнаком, и это, должно быть, означало, что он и есть тот самый Джо Пистолет, о котором говорил Эд. Он восседал на кушетке рядом с Клэнси и был упакован в синий костюм в тонкую полоску, похожий на те, в которых щеголяет Джордж Рафт, когда пугает детишек на субботних дневных спектаклях. Пиджак был двубортный, с широкими лацканами и подбитыми ватой плечами. Пухлыми были не только плечи, но и левая пазуха под мышкой. Значит, Джо Пистолет ходит по городу, напрашиваясь на арест по обвинению в незаконном ношении оружия. У него была плоская физиономия с маленьким комочком оконной замазки посередине, где положено быть носу; глазки были совсем крошечные, и их почти полностью скрывала паутинка морщин, а нижняя челюсть едва ли уступала размерами подбородку Тони Бороды. Он сидел, ждал, и физиономия его не выражала ровным счетом ничего.
Когда я переступил порог, Клэнси одарил меня широкой улыбкой.
— Опаздываешь, ма-алыш, — протянул он.
— Пришлось задержаться, чтобы спустить по лестнице старуху в инвалидном кресле, — ответил я.
Клэнси обнажил свои сверкающие зубы.
— Шутник, — сказал он.
— Что там с Билли-Билли? — спросил меня Эд.
— Пока никаких вестей, — сообщил я. — Мне удалось договориться с одним парнем, он будет ждать Билли-Билли в квартире Джанки Стайна. Скорее всего, Билли-Билли пойдет именно к Джанки. Насколько я знаю, легавые еще не сцапали его, и у Джанки он пока не объявился.
— Мы не хотим, чтобы легавые добрались до него, — заявил Эд и вдруг показал пальцем на Джорджа Рафта. — Кажется, ты никогда раньше не встречался с Джо Пистолетом. Джо, это Клей, моя верная правая рука.
Мы с Джо пожали друг другу верные правые руки, и Джо проговорил:
— Клей?..
Он произнес мое имя с вопросительной интонацией и легкой улыбкой, словно ждал, что я назову ему еще и фамилию.
Я улыбнулся в ответ и переспросил:
— Джо Пистолет?..
По моему тону он мог бы догадаться, что я не прочь услышать его подлинное имя.