— Что вы, спасибо, что со мной поговорили, а то я уже сам начал думать, что это я ее довел.
— Если бы вы подольше в нашем гадюшнике поварились, вы бы уверились, что сами ее с седьмого этажа столкнули… О Господи! Человек ведь умер, а мы так о ней…
В регистратуре женской консультации раздался телефонный звонок.
— Скажите, пожалуйста, Заневский, 22, какой врач принимает?
Регистраторша Зоя Семеновна посмотрела в расписание.
— Доктор Васильева, сегодня она была в утро, а завтра в вечер, с двух до восьми.
— Ой, не вешайте трубку, я вас очень попрошу, я сдавала анализы пятого, а после праздников заходила, они куда-то делись у вас, мне за направлением. Вы не посмотрите, нашлись ли они? Моя фамилия Киселева.
Зоя Семеновна нашла нужную папку.
— Киселева М. Е.?
— Да, Марина Евгеньевна.
— Тут ваши анализы и никуда они не терялись. Если хотите к врачу, то на завтра записи уже нет, запишу только на пятнадцатое в одиннадцать.
— Спасибо большое, я приду.
Надежда повесила трубку.
— Вот видите, Сан Саныч, все правильно, была она там.
— Думаете, она из-за этого с крыши бросилась?
— Не знаю, не знаю… Не она первая, бывает всякое. Даже если и бросил ее парень, ну обругают, конечно, в консультации, а все равно направление на аборт обязаны дать, а в больнице страшно, противно, но все-таки не смертельно. А то, что она вовремя в консультацию пошла, говорит о том, что головы она не потеряла. Знаете что, Сан Саныч, поручите-ка мне Марину замещать.
Я стол ее разберу, и вообще…
— Хорошо, хотя использовать вас на такой работе нерационально.
— Ну, спасибо за комплимент. А теперь всего доброго, вон мой автобус.
Зоя Семеновна собралась домой, напоследок оглядела записи на столе под стеклом и ахнула.
— Батюшки, у Васильевой-то в пятницу диспансерный день, приема нет, а я к ней людей записываю! Так, ну тут народу немного, две беременные, еще раз придут, у них время есть, еще одна на больничном, а вот недавно записала женщину, как ее, Киселева, сказала, что она за направлением, а десять дней у нее пятнадцатого кончаются.
Ой как нехорошо вышло! Как бы ей сообщить, чтобы пришла четырнадцатого, я бы ей дополнительный номерок дала.
Она нашла карточку, так, Киселева М. Е., домашний адрес, телефон. Какой год рождения, девятнадцать лет всего? А по голосу-то не скажешь. И, конечно, вот записано: не замужем. Попробовать позвонить, что ли?
Она набрала номер. Ответил мужской голос, отец, наверно.
— Можно Марину попросить?
— А кто ее спрашивает? — настороженный какой голос.
— А ее что, дома нет? Я тогда попозже позвоню. Она когда обычно приходит?
— Она уже никогда не придет, умерла она.
— Как умерла, — растерялась Зоя. — Сегодня?
— Почему сегодня? Шестого ноября умерла, до праздников еще.
— До праздников?!!
— А кто ее спрашивает-то, — заволновался голос, — вы кто?
— Это из женской консультации говорят, — машинально ответила Зоя Семеновна и повесила трубку.
На шум выглянули сестрички из бокса.
— Что случилось, Зоя Семеновна?
— Ой, девочки, я женщину на прием записала, а она умерла.
— Ну и что, все бывает.
— Да как же так, ведь она шестого числа умерла, а я с ней сегодня говорила.
— Ну, вы даете, Зоя Семеновна, бред какой-то.
— Да вот же, запись на пятнадцатое, Киселева М. Е.
— Ой, ужас какой, с того света!
— Не знаю, девочки, с того или с этого, а неприятности у меня точно будут.
* * *
Марину хоронили на Северном. Сначала долго ждали автобус у проходной, потом ехали в морг, потом в морге ждали, когда вынесут. Шел дождь, потом дождь со снегом.
На кладбище потащились по грязи в самый дальний конец, потом долго смотрели, как роют могилу.
Зонтик уже не спасал, ноги тоже сразу промокли. Надежда с тоской смотрела по сторонам. Вот тетки какие-то суетятся в черных платочках, родственницы, наверное.