Иногда же просто во мне говорит эгоизм обыкновенного смертного; бывает жаль, что у меня мать известная актриса, и, кажется, будь это обыкновенная женщина, то я был бы счастливее. Дядя, что может быть отчаяннее и глупее положения: бывало, у нее сидят в гостях сплошь все знаменитости, артисты и писатели, и между ними только один я — ничто, и меня терпят только потому, что я ее сын. Кто я? Что я? Вышел из третьего курса университета по обстоятельствам, как говорится, от редакции не зависящим, никаких талантов, денег ни гроша, а по паспорту я — киевский мещанин. Мой отец ведь киевский мещанин, хотя тоже был известным актером. Так вот, когда, бывало, в ее гостиной все эти артисты и писатели обращали на меня свое милостивое внимание, то мне казалось, что своими взглядами они измеряли мое ничтожество, — я угадывал их мысли и страдал от унижения…
Сорин.Кстати, скажи, пожалуйста, что за человек этот беллетрист? Не поймешь его. Все молчит.
Треплев.Человек умный, простой, немножко, знаешь, меланхоличный. Очень порядочный. Сорок лет будет ему еще не скоро, но он уже знаменит и сыт, сыт по горло… Что касается его писаний, то… как тебе сказать? Мило, талантливо… но… после Толстого или Зола не захочешь читать Тригорина.
Сорин.А я, брат, люблю литераторов. Когда-то я страстно хотел двух вещей: хотел жениться и хотел стать литератором, но не удалось ни то, ни другое. Да. И маленьким литератором приятно быть, в конце концов.
Треплев(прислушивается).Я слышу шаги…(Обнимает дядю.)Я без нее жить не могу… Даже звук ее шагов прекрасен… Я счастлив безумно.(Быстро идет навстречу Нине Заречной, которая входит.)Волшебница, мечта моя…
Нина(взволнованно).Я не опоздала… Конечно, я не опоздала…
Треплев(целуя ее руки).Нет, нет, нет…
Нина.Весь день я беспокоилась, мне было так страшно! Я боялась, что отец не пустит меня… Но он сейчас уехал с мачехой. Красное небо, уже начинает восходить луна, и я гнала лошадь, гнала.(Смеется.)Но я рада.(Крепко жмет руку Сорина.)
Сорин(смеется).Глазки, кажется, заплаканы… Ге-ге! Нехорошо!
Нина.Это так… Видите, как мне тяжело дышать. Через полчаса я уеду, надо спешить. Нельзя, нельзя, бога ради не удерживайте. Отец не знает, что я здесь.
Треплев.В самом деле, уже пора начинать, надо идти звать всех.
Сорин.Я схожу и все. Сию минуту.(Идет вправо и поет.)«Во Францию два гренадера…»(Оглядывается.)Раз так же вот я запел, а один товарищ прокурора и говорит мне: «А у вас, ваше превосходительство, голос сильный…» Потом подумал и прибавил: «Но… противный».(Смеется и уходит.)
Нина.Отец и его жена не пускают меня сюда. Говорят, что здесь богема… боятся, как бы я не пошла в актрисы… А меня тянет сюда к озеру, как чайку… мое сердце полно вами.(Оглядывается.)
Треплев.Мы одни.
Нина.Кажется, кто-то там…
Треплев.Никого.
Поцелуй.
Нина.Это какое дерево?
Треплев.Вяз.
Нина.Отчего оно такое темное?
Треплев.Уже вечер, темнеют все предметы. Не уезжайте рано, умоляю вас.
Нина.Нельзя.
Треплев.А если я поеду к вам, Нина? Я всю ночь буду стоять в саду и смотреть на ваше окно.
Нина.Нельзя, вас заметит сторож. Трезор еще не привык к вам и будет лаять.
Треплев.Я люблю вас.
Нина.Тсс…
Треплев(услышая шаги).Кто там? Вы, Яков?
Яков(за эстрадой).Точно так.
Треплев.Становитесь по местам. Пора. Луна восходит?
Яков.Точно так.
Треплев.Спирт есть? Сера есть? Когда покажутся красные глаза, нужно, чтобы пахло серой.(Нине.)Идите, там все приготовлено. Вы волнуетесь?…
Нина.Да, очень. Ваша мама — ничего, ее я не боюсь, но у вас Тригорин… Играть при нем мне страшно и стыдно… Известный писатель… Он молод?
Треплев.Да.
Нина.Какие у него чудесные рассказы!
Треплев(холодно).Не знаю, не читал.
Нина.В вашей пьесе трудно играть.