Его голос поразил меня — это был красивый баритон влюбленного юноши из сказки. Ну и чудеса!
— А что делает Трейси? — не унималась рыжая стерва.
— Миссис ждет вас в гостиной.
— Как всегда, пьяна? — ехидно спросила Селестина.
— Не вполне, но находится именно на этом пути, мисс, — ответил Ахмед, обнажив в улыбке ровные белоснежные зубы.
Он уже вытащил из машины наши чемоданы и поспешил широко распахнуть дверь в дом.
— Проходите. О багаже не беспокойтесь — я сам разнесу вещи по комнатам.
Нина, Селестина и я вошли в дом. Мистер Томчик остался объяснять Ахмеду, где чей чемодан.
В самой «хижине дьявола» все было так, как и снаружи: запущено и мрачно. В холле я увидела множество комнатных растений, переплевшихся между собой, — картинка, словно из «Тарзана». В гостиной ждала другая картинка — времен инквизиции. Ромбовидные окошки с цветными витражами вместо обычных стекол, каменные плиты вместо паркета, высокие темные потолки... Мне показалось, что сейчас войдут средневековые монахи и начнут нас пытать. Подобные настроения усиливал свет из окошек, который делал все предметы в гостиной фиолетово-красного оттенка.
Ну, если здесь не пытали, то шабаши точно устраивали. Иначе для чего все это?
Мой глаз заметил в углу гостиной высокую стойку бара, покрытую мрамором, а за ней, на полке, — дюжину бутылок на самые разные вкусы. Я — небольшой поклонник виски, но от этой единственной привычной детали интерьера сразу стало теплее.
У бара на стуле из бамбука сидела женщина с бокалом в руке. Когда она увидела нас, то попыталась приподняться. Это удалось ей только со второй попытки. Нетвердым шагом дама двинулась к нам, и я узнала белобрысую Трейси Денбор. Однако вместо соломенных жестких лохм свисали ярко-красные патлы. Годы обезобразили Трейси — она расплылась, ее щеки, подбородок, живот тряслись при ходьбе, глаза были выцветшими, водянистыми, на щеках пылали красные пятна, характерные для алкоголиков... Надо сказать, в целом, это была живописная особа. Как и слуга, она была одета в шаровары, только более шикарные, шелковые. На ее ногах я заметила парчовые туфли с загнутыми носами.
— Ты все-таки привез их! — сказала хозяйка мистеру Томчику. — Эх, Уолтер!..
Голос старой ветряной мельницы показался бы флейтой в сравнении с тем скрипом, который издавала Трейси Денбор.
— Все в порядке, Трейси, — ответил бедный продюсер, вытирая платком вспотевший лоб.
— Ну что, Нина, — хозяйка перевела свои водянистые глаза на мисс Фарр, — как поживаешь? Плохо выглядишь. Трудная была дорога?
И, не дожидаясь ответной реплики, нелепо хохотнув, обратилась к Селестине:
— Как себя чувствует будущая звезда Бродвея? Что-то я хотела тебе сказать?.. Ах, да! Алекс сейчас в своей спальне. Не хочешь присоединиться к нему? Отдохнуть и все такое... Зачем тратить время попусту?
Она качнулась и покрепче сжала бокал в руке, словно это был спасительный трос.
Селестина, широко расставив ноги и уперев руку в бок, медленно произнесла в ответ:
— Что, Трейси, заливаешь тоску? Кроме воспоминаний, ничего нет, а?
Но та уже смотрела на меня. Взгляд Трейси Денбор вдруг стал тревожно-осмысленным.
— Кто это? Кого вы привезли?
— Старлетка, из начинающих... — быстро сказала Нина и добавила, что моя мать когда-то была ее задушевной подругой и просила оказать покровительство дочери. — Я подумала: вдруг в нашем мюзикле найдется роль и для малышки...
— Ничего себе — малышка!
Необъятные шаровары заколыхались: мадам изволила смеяться. Неожиданно смех оборвался, и хозяйка грубо выругалась:
— Чертово племя! Я все поняла! От меня не скроешь: Уолтер притащил свою любовницу!
— Трейси, что ты говоришь! — подпрыгнул мистер Томчик. Трейси Денбор недобро взглянула на Нину Фарр, и та поежилась.