Спокойно существовать могу только осенью и зимой, разумеется, если не ходить в ботанический сад.
В тот раз было начало апреля, на улицах еще лежал снег, но у редактора в кабинете стоял огромный букет желтых нарциссов.
Я смогла ответить только на два его вопроса, а дальше расчихалась и сквозь слезы успела разглядеть только выражение брезгливого удивления на его лице.
Мамуля рвала и метала. Она никак не могла примириться со своим поражением.
Вообще я заметила, что сенная лихорадка ввиду своего проявления не считается у обычных людей за болезнь. Ну подумаешь, почихала немножко. Еще никто не умирал от чиха, говорят мне. Так-то оно так, но попробуйте вести переговоры о работе, когда в носу свербит и тушь предательски растекается от слез.
Надеяться, что работодатель сам страдает чем-то подобным и проникнется ко мне сочувствием, — значит, ждать от судьбы слишком многого. Если даже собственная мать заявила мне тогда в пылу ссоры, что я все сделала нарочно, то что уж говорить о посторонних…
Таким образом, с телевидением было покончено, и мамуля устроила меня в газету «Невский вестник». Меня взяли в отдел культуры, но назначили испытательный срок. Сначала все шло хорошо, я довольно быстро освоилась в газете, но когда испытательный срок подходил к концу, в нашем городе проездом оказался известный дирижер. То есть когда-то он жил в нашем городе, но после того, как получил всемирную известность, судьба забросила его не то в Париж, не то в Мадрид — словом, застать его в Питере считалось величайшей удачей, а взять интервью — недосягаемой мечтой каждого журналиста, работающего у нас в отделе культуры.
Он согласился выкроить несколько минут в своем расписании, и, можете себе представить, послали меня! Кто-то был в отпуске, кто-то — в командировке в Сочи, там проходил кинофестиваль, словом, все приличные люди куда-то испарились, и судьба дала мне шанс приобщиться к искусству в лице великого дирижера.
Надо сказать, она же, сволочь — судьба, я имею в виду, — этот шанс тотчас же и отняла.
В этот раз дело происходило в конце мая, когда в нашем городе буйно цветут желтая акация, барбарис и чубушник лемуана (это такой отвратительный кустик, усеянный достаточно крупными желтыми цветками).
Мы с дирижером условились встретиться в холле гостиницы, а перед гостиницей был скверик, где присутствовали все вышеупомянутые кусты.
В холл я вошла, заливаясь соплями и закрывая лицо платком, так что портье даже забеспокоился, не плохо ли мне. От чиха я ничего не могла произнести, и дирижер, который вышел в холл, не опоздав ни на минуту, очень встревожился, одолжил мне свой носовой платок, но потом поглядел на часы, извинился и сказал, что время мое вышло, а он сейчас должен спешить в аэропорт. Самолет, сами понимаете, ждать не будет.
Фотограф Витька Колобков успел только сделать несколько снимков, но без интервью они были не нужны. Витька жутко на меня разозлился и настучал начальнику отдела.
Как уж он там живописал мое поведение, не знаю, но из отдела культуры меня выперли с треском.
На память о несостоявшемся интервью у меня остался только носовой платок великого человека.
Вы, может быть, хотите спросить, отчего я не пользуюсь различными препаратами, которые так широко рекламируются? Человек глотает таблетку и тут же нюхает букетик цветов или прижимает к груди любимого котика.
Я вас умоляю, моя аллергия плевать хотела на все супрастины и кларитины! Чихать я все равно буду, только в сон клонит, и голова тяжелая, как чугунный шар, ни строчки не напишешь…
У мамули на все свое мнение, она утверждает, что у меня это нервное. Действительно, мне достаточно увидеть по телевизору букет чайных роз, как становится трудно дышать, а если хотите испортить мне настроение, пришлите по почте открытку с желтыми хризантемами.