Говорят, он предлагал его каждому встречному и поперечному с неслыханной скидкой; в конце концов билет был пристроен за восемнадцать пенсов
некоему худосочному юнцу, которому врач прописал морской воздух и моцион.
- Морской воздух! - воскликнул мой шурин, с нежностью вкладывая билет ему в руку. - Ого, да вы будете им сыты по горло на всю жизнь. А что
касается моциона, то, сидя на палубе корабля, вы получите больше моциона, чем если бы ходили колесом по берегу.
Он сам - мой шурин - вернулся поездом. Он объяснял, что Северо-Западная железная дорога достаточно полезна для его здоровья.
Другой мой знакомый отправился в недельную прогулку вдоль побережья. Перед отплытием к нему подошел стюард и спросил, будет ли он
расплачиваться за каждый обед отдельно или сразу оплатит стол за все дни.
Стюард посоветовал второй способ, как более выгодный. Он сказал, что питание на всю неделю обойдется в два фунта пять шиллингов. Он сказал,
что на завтрак подают рыбу и жареное мясо. Ленч бывает в час и состоит из четырех блюд. В шесть часов - обед: суп, entree /закуска (франц.)/,
жаркое, дичь, салат, сладкое, сыр и фрукты. И, наконец, в десять часов-легкий ужин из нескольких мясных блюд.
Мой приятель решил, что эта сорокапятишиллинговая сделка ему подходит (он любитель покушать), и выложил деньги.
Ленч подали, когда судно только что отошло от Ширнесса. Мой приятель проголодался меньше, чем ожидал, и ограничился куском вареного мяса и
земляникой со сливками. После ленча он довольно долго предавался размышлениям, и ему то казалось, что он уже с неделю не ел ничего другого,
кроме вареного мяса, то, что он последние годы прожил на одной землянике со сливками.
Равным образом ни мясо, ни земляника со сливками не были в восторге; наоборот, им явно не хотелось оставаться там, куда они попали.
В шесть часов его позвали обедать. Он встретил приглашение без всякого энтузиазма, но воспоминания об уплаченных сорока пяти шиллингах
пробудили в нем чувство долга, и он, держась за канаты и прочее, спустился по трапу. Внизу его встретило аппетитное благоухание лука и горячей
ветчины, смешанное с ароматом овощей и жареной рыбы. Тут к нему подскочил стюард и спросил со сладкой улыбкой:
- Что вы пожелаете выбрать к обеду, сэр?
- Лучше помогите мне выбраться отсюда, - чуть слышно прошептал он.
Его поспешно вытащили на палубу, прислонили к подветренному борту и оставили в одиночестве.
В продолжение следующих четырех дней он жил простой и безгрешной жизнью, питаясь сухариками и содовой водой; но к субботе он воспрянул
духом и отважился на чашку слабого чая с ломтиком поджаренного хлеба. А в понедельник он уже уписывал за обе щеки куриный бульон. Он сошел на
берег во вторник и с грустью смотрел, как пароход отваливает от пристани.
- Вот он и уходит! - промолвил мои приятель. - Вот он и уходит, а с ним и сорокашиллинговый запас провизии, который принадлежит мне по
праву, но который мне не достался.
Он говорил, что, если бы ему добавили еще только один день, он сумел бы наверстать упущенное.
***
Итак, я решительно воспротивился прогулке по морю. Дело не в том, объяснил я, что мне страшно за себя. У меня никогда не было морской
болезни. Но я боялся за Джорджа. Джордж сказал, что он в себе уверен и ничего бы не имел против прогулки по морю.