Марк тотчас же занялся вещами: две дорожные сумки, два чемодана на колесиках, привезенные Марком из Киля, куда он летал по поручению отца, и довольно внушительный «дипломат» с документами, который Марк всегда закрывал на кодовый замок: привычка, выработанная годами работы в концерне. Все документы должны быть в безопасности. Ольгу умиляла эта почти пародийная боязнь промышленного шпионажа…
Ольга стояла возле широкого — во всю стену — окна и не могла отвести взгляда от сказочного великолепия безмолвного синеватого снега и почти черного неба в обрамлении высоких сосен. Она напрочь позабыла о дурацкой сцене в аэропорту, ее сердце учащенно билось — щегол в клетке, да и только. Марк, только что зажегший огонь в камине, тихонько подошел сзади и осторожно обнял жену за плечи.
— Нравится? — выдохнул он, спрятав лицо в ее волосах.
— Просто сказка, милый! Лучше и придумать невозможно.
— Я люблю тебя.
Ольга рассмеялась и повернулась к нему.
— Знаешь, сколько раз ты говорил мне это?
— Не знаю, — он насторожился. — Ты разве считала?
— Первое время — да…
— И как?
— Сбилась на второй тысяче.
— Неужели я так болтлив? Нужно серьезно заняться собой.
Служащие моего ранга должны уметь держать язык за зубами.
— Я так счастлива, Марк!
— Надеюсь, что даже эта стерва Инка ничего нам не испортит.
— Не нужно, Марк. Она все-таки моя лучшая подруга.
— Добавь еще, что она жена твоего отца.
— Это запретная тема… Ты же видишь, с ней он даже помолодел.
— Я всегда говорил, что твой отец — удивительный человек. Держать в узде эту кобылицу потяжелее будет, чем концерном управлять.
— Хорошего же ты мнения о женщинах! — Ольга потрепала Марка по светлым мягким волосам.
— Не обо всех… Идем…
Она знала, что последует за этим: должно быть, отблески огня из камина будут хорошо смотреться на его теле — загорелом (солярий каждый понедельник, с восьми до полдевятого вечера) и хорошо тренированном (тренажерный зал два раза в неделю, вторник и пятница, с семи до восьми утра). Ольге всегда нравился запах его волос: в страсти этот запах приобретал сухой ванильный оттенок. Марк никогда не потел во время любви. Однажды, после бутылки коньяка, распитой на пару, Ольга имела неосторожность поделиться этим невинным наблюдением с Инкой.
— Я всегда говорила, что твой Марк — обыкновенная провинциальная шлюха, — подвела неожиданный итог она.
— Что ты имеешь в виду? — насторожилась Ольга.
— Только шлюхи не потеют, когда трахаются.
— Ты думаешь?
— Моя старинная подруга, проститутка с Тверской, считает именно так. Шлюхи всегда остаются сухими, потому что на клиента им плевать, во время акта они заняты подсчетом денег и другими радостными мыслями…
— И что из этого следует?
— Только то, что не существует настоящей любви без, пардон, физических выделений. На твоем месте я бы сильно задумалась о природе его настоящих чувств к тебе, Лелишна…
Больше они на эту тему не заговаривали. Но дурацкая тирада Инки колом засела в Ольгиной голове. Она даже как-то спросила об этом Марка, очень ненавязчиво. Он смутился, но лишь на секунду. А потом рассмеялся и поцеловал Ольгу в голую грудь. Это был самый долгий и самый нежный поцелуй из тех, что он ей дарил.
— Я ведь слишком южный человек, кара. Я вырос там, где нет даже намека на воду. Сухой климат меня основательно подпортил, прости…
…А теперь он стоял позади Ольги и искушал ее каминным огнем, глазами, исполненными так знакомой ей страсти, напряженно сведенными руками.
— Пойдем, кара, — снова шепнул он.
Ольга всегда оттягивала момент соития — оттягивала настолько, насколько вообще его можно было оттянуть.