- Не обольщайся, дружище. Пат защищает идею. И свой образ жизни. Вряд ли она станет заботиться о ком-то еще.
- Естественно. Так гораздо легче выжить в нашем мире. А то получается, что, если ты сильный, на тебя балластом навешивается с дюжину слабаков, которых приходится тащить на себе. Когда-нибудь, конечно, мой доход позволит мне не в ущерб себе заняться благотворительностью. Но не сейчас. - Патриция пригубила вино. Ее настроение стремительно портилось.
Либо я веду себя, как стерва, либо меня ставят в позицию слабой. Неужели все может быть только так? - с тоской подумала она. Стало как-то обидно. Вот сидит Кэтрин. Милая девушка, которую никто не пытается подмять под себя, убедить в ее собственной неправоте или напичкать какими-то правильными мыслями. Никто не пытается ею воспользоваться, поманипулировать и чего-то для себя добиться. И наверняка ничего подобного с ней никогда не делали, иначе она бы уже растеряла свою "пушистость".
И где в этом мире справедливость?
Когда одним приходится грызть землю, рвать зубами и когтями, чтобы остаться целыми и чего-то добиться, другим позволительно оставаться милыми и улыбчивыми. А удача сама их находит, гладит по голове и, заговорщически подмигивая, приоткрывает нужную дверь. Неужели это все так и есть?
Ну и ладно, подумала Патриция. Она всего лишь школьная учительница. Ей не нужно того, о чем мечтаю я. А мне было бы тесно в ее жизни.
Патриция никогда никому не завидовала. Это ей завидовали все. Но сейчас на нее что-то нашло… Конечно, не зависть, а так, слабенькое ощущение некоторой общей несправедливости жизни.
Собственные ее мысли окрасили обед в мрачноватые тона.
После обеда Алекс и Кэтрин отправились отдыхать. Патриция послонялась по дому, обсудила с мамой всякие важные вещи - вроде того, что готовить на ужин. Аманда сегодня не звала кухарку: хотела сама побаловать своих детей. Но ей просто необходим был человек, с которым можно было бы обговорить меню. Для нее приготовление пищи давно превратилось в священный ритуал, и потому она очень ответственно подходила к этому вопросу.
- Мама, я давно хотела спросить: как ты все успеваешь? - не выдержала Патриция.
- Что ты имеешь в виду?
- Как ты умудряешься ухаживать за собой, работать с папой и еще заниматься домашними делами?
- А ты разве не успеваешь? Твоей прическе можно позавидовать, ты всегда накрашена, ты работаешь сутки напролет! Не знаю, что там творится у тебя дома…
Патриция с благодарностью вспомнила о приходящей домработнице. Дома все должно быть чисто и аккуратно.
- Но когда я была у тебя в последний раз, чистота меня порадовала. Так что…
- Признаться, это стоит мне… некоторых усилий воли.
- Да? А сразу не скажешь, - Аманда наивно захлопала ресницами. - Ну а что касается меня… Мне просто нравится все, что я делаю. Не только результат, но и процесс. Когда думаешь о результате больше, то это иной раз может и подстегнуть. Например, сбросить несколько фунтов. Но если тебе не нравится питаться фруктами, ходить в тренажерный зал и бегать по утрам, то нет-нет да и пропустишь что-нибудь. Не удержишься и съешь пирожное. Проспишь пробежку… Мало ли предлогов, чтобы чего-нибудь не сделать? А мне все нравится.
- Ясно.
Патриция задумалась. Выходит, ей не все нравится из того, что она делает. Нужно что-то пересмотреть.
- А как тебе Эрик? Помнится, ты к нему неровно дышала когда-то, - Аманда покосилась на дочь.
- Интеллигентный зануда. Каким был, таким и остался.
- А по-моему, очень милый…
- Лучше скажи, как тебе твоя будущая невестка.
- Очаровательная девушка, тебе не кажется?
- Кажется, но… - Патриция поймала себя на том, что скатывается к обычным женским сплетням, и ужаснулась. - Извини, мам, у меня где-то сотовый звонит.
Патриция поспешно ретировалась из кухни и направилась в библиотеку.
Это была гордость Роберта. Он собирал свою библиотеку почти сорок лет. Он обожал книги, и на высоких стеллажах стояло немало букинистических редкостей и раритетных изданий.
В детстве Патриция пряталась здесь, когда хотела, чтобы все решили, что ее нет дома. Помещение библиотеки было не очень большим, зато уютным. Здесь пахло пылью, типографской краской, и старой бумагой, и кожаными переплетами. Как в старинном английском поместье. Патриция точно знала, что в ее усадьбе тоже будет библиотека.
На этот раз спрятаться от мира не удалось: в библиотеке сидел Эрик.
- Кто бы мог сомневаться? Если бы тебя кто-то искал, я бы его смело направила в библиотеку.
- А ты меня искала, Патриция?
- Вовсе нет.
- Тем не менее ты здесь… - Эрик без улыбки посмотрел на нее поверх страниц книги в темном переплете, которую держал в руках. Он сидел в кресле за столом. Здесь стояли еще два кресла и небольшой диван - гарнитур, отделанный кожей цвета черного кофе. Патриция вдруг почувствовала себя гостьей, которой не предложили сесть. Это не прибавило ей мягкости.
- Я искала покоя. Видимо, не судьба.
- А чем покой лучше приятного человеческого общества?
- Философский вопрос, особенно если принять во внимание, что "приятная компания" - понятие относительное и весьма субъективное.
- Ты права. Кстати, я нечасто встречаю женщин, которые разговаривают, как на защите магистерской диссертации.
- Если ты хотел меня уязвить, то не трать зарядов зря. У меня прочная броня и тяжелая артиллерия за спиной.
- Я заметил, - серьезно ответил Эрик.
Патриция посчитала тему исчерпанной.
- Ладно, я поищу покоя в другом месте.
- А может, повезет и найдется приятная компания, - улыбнулся Эрик. - Снег идет.
Патриция взглянула в окно. В сиреневых сумерках и вправду порхали белые пушистые хлопья.
- Как ты узнал? Ты же сидишь спиной к окну, - поразилась Патриция.
- Чувствую. - Эрик пожал плечами. - И… свет становится такой… особенный.
- Романтик, - сказала Патриция таким тоном, каким говорят "придурок".
- В твоих устах звучит, как обвинение, - рассмеялся Эрик. - Не хочешь прогуляться?
- Нет.
- Жаль. А я, пожалуй, пойду пройдусь.
Патриция подумала, что не гуляла - не ходила просто по улице без дела и без конкретной цели - уже, наверное, целую тысячу лет. И сразу после этого подумала, что правильно делала: бессмысленное занятие для людей, которым нечем занять свое время.
- Удачи. А я, пожалуй, останусь и почитаю.
Эрик улыбнулся ей легкой, почти незаметной, как прикосновение крыла бабочки, улыбкой и вышел. Патриция подошла к столу. Ей стало любопытно, что же за книгу он держал в руках… надо же. Камю сорокового года издания. Раритет - для кого-то. Для нее - книга подросткового бунта.
- Вот чудак… - зачем-то сказала Патриция, взяла "Бунтующего человека" и устроилась с ногами на отцовском диване.
Ей пришли в голову сразу две нехорошие мысли. Во-первых, что она не брала в руки книгу почти что со времен колледжа. Потом все как-то было не до того. Во-вторых, Эрик ведь рос в Нью-Йорке. Почему он не отправился к матери? Она знала, что отец его давно оставил семью. Надо будет спросить у Алекса. Потихоньку.
После ужина Аманда куда-то увела Кэтрин: ей не терпелось пообщаться с ней поближе. Алекс разговорился с отцом о рынке ценных бумаг. Он хорошо ориентировался в этих потоках, а Роберт как раз хотел заняться игрой на бирже. Патрицию это пока не интересовало, так что она не прислушивалась. Она сидела в гостиной в кресле и листала мамины глянцевые журналы.
Скука, это позорное чувство бездельников, накрыла ее своей тенью.
Конечно, можно было попробовать позвонить кому-то из школьных подруг, встретиться и поделиться своими жизненными достижениями. Для Патриции этот вариант всегда оставался на крайний случай.
- Патриция, ты занята? - Эрик подошел к ней сзади, так что она вздрогнула.
- Как видишь, страшно занята, - съязвила она. - А ты сам как относишься к женской журналистике?
- Никак не отношусь, потому что не сталкивался. Я хотел кое-что с тобой обсудить.
- Пожалуйста. - Она закрыла журнал с видом королевы, которая милостиво назначила внеплановую аудиенцию.
- Нет, не здесь. Если у тебя есть несколько свободных минут, то пошли.
- Куда?
- Там холодно и все еще идет снег. Так что оденься.
- Собрался меня похитить и съесть?
- Ну зачем же съесть? Я не голоден. Миссис Дин отлично готовит…
Патриция фыркнула, чтобы не выдать искренней улыбки.
Она поднялась к себе, надела теплую обувь, повязала на шею шелковый платок. Подкрасила губы. Нанесла капельку духов за ухо. Просто так…
Эрик ждал ее в холле. Ее поразил его переброшенный через плечо щегольской белый шарф. Настоящий джентльмен. Или герой мультфильма.
- Учти: если предлог окажется нестоящим…
- То что?
Патриция не сразу нашлась:
- То я стану думать о тебе еще хуже.
Эрик развел руками.
- Пойдем.
Он изящным жестом открыл перед ней дверь. Патриция вздернула бровь: у него это получилось очень легко и красиво, а между тем дверь в доме Динов была тяжелая-претяжелая, из старого дуба.
- Смотри. - Он указал рукой влево.
Патриция чуть не упала с крыльца.
Посреди занесенной снегом лужайки восседал огромный снежный заяц. Упитанный заяц с длинными ушами и красным шарфом.
- Это ты сделал?! - воскликнула Патриция.
- Да. Хотел тебя спросить: стоит ли показать остальным?
Патрицию захлестнула волна такого детского веселья, что она не удержалась от хохота. При ближайшем рассмотрении у зайца обнаружилась во рту ирландская курительная трубка.