Это было что-то новенькое. На изнанке довольно много народу было в курсе, как устроено мироздание, и высоко во власти таких людей тоже было немало, и они пользовались всеми привилегиями этого знания. Похоже, кому-то из них чего-то стало вдруг не хватать.
- А как же они на тебя вышли?
"в детстве сдуру показал пару фокусов"
"кто-то это запомнил"
"и не сам я сюда вывалился, помогли"
"залётные канал испортили"
- Ты так думаешь или знаешь?
"они между собой об этом говорили"
"думали, я не понимаю"
- Но Настя сказала, ты не читаешь русский по губам.
"я ей так сказал"
"на самом деле читаю"
- Почему тогда на меня не отреагировал, когда я с тобой вначале по-русски заговорила?
"думал, ты из залётных"
- А почему Настю обманул?
"сначала тоже ей не верил"
"потом стыдно было"
"да и неважно потом стало"
"всё равно уже понимали друг друга"
- А получается, они тебя больше года искали, прежде чем нашли? И сейчас опять за три недели уже найти не могут?
"мой гатрийский чип сгорел в испорченном канале"
"что на жилище не вышли, это просто везёт пока"
"в лицо они меня знают"
- Домой бы тебе, Ло, и срочно…
"я же сказал: сначала Настя"
"я не брошу её, а она канала не выдержит"
"я её люблю и останусь до конца"
5
Ло подошёл к краю обрыва и поманил меня. Я встала рядом с ним.
Бездонная пропасть. Огромная гранитная труба, со стен которой местами срывались струйки воды.
Ло повернулся ко мне, сделал левой кистью сложное движение, будто кто-то прыгает, падает, потом закручивается в спираль и, наконец, шлёпается вниз.
- Оборудованный вертикальный канал?
Он кивнул.
- Не врёшь? - усмехнулась я.
Ло отрицательно качнул головой.
Что ж, придётся поверить искателю. Или тому, кто называет себя искателем. И уповать на то, что внизу и вправду нет дна.
- Спасибо тебе, Ло.
Он опять качнул головой и пожал плечами, мол, взаимно.
- Так, может быть, ты хочешь что-нибудь передать родным в Йери? Я найду их, запросто!
Ло присел на корточки и на небольшом участке скалы, засыпанном песком, написал пальцем:
"не надо обнадёживать"
"вдруг опять сцапают"
"если вернусь, то вернусь"
- Тогда найди меня в Йери, если вернёшься. Меня зовут Кира Вайори.
Он вежливо поклонился и грустно улыбнулся.
Я подошла к самому краю, оценила крутизну гранитной стены, отошла на несколько метров для разбега. Взглянула на Ло. Он ещё раз улыбнулся мне и поднял вверх два пальца в виде буквы V.
Я разбежалась и прыгнула в пропасть. Падение, знакомый удар под дых, полёт…
Вертикальные каналы проще только в том смысле, что не нужен никакой разгонный модуль. Прыгнул, упал и полетел. Но принимающая часть вертикального канала - штука очень сложная. А ну-ка, летишь ты вот так с невероятной скоростью между двух измерений, от грани до грани, а потом тебе же надо затормозить, иначе выпадешь из трубы на поверхность - и прямо в мокрое место. Принимающая часть вертикального канала обычно изгибается, чуть ли не в тугую спираль закручивается, и там создаются противодействующие воздушные потоки, которые гасят твою скорость, и ты выпадаешь из приёмной трубы не быстрее, чем с водяной горки в аквапарке. Внизу в незапамятные времена яму с опилками делали, потом полиуретановые маты выкладывали, в последнее время аквагелевые амортизаторы стали расставлять.
Принимающие потоки сработали, погасили скорость, но всё равно, шарахнуло меня о полиуретан со всей дури. Так всегда бывает, когда в канал ныряешь с полдороги, из срединных слоёв.
Я с трудом расстегнула карман на куртке и вытащила телефон. Он включился, но экран долго-долго было просто белым. Я подумала, что не дождусь, вырублюсь. Но всё-таки телефон показал минимальный остаточный заряд, а потом всплыла экранная заставка и две антенны с логотипом сотовой станции Йери. В глазах темнело, но список контактов я всё-таки сумела открыть и найти Марата.
- Кирюша? - неуверенно ответил Марек.
- Я, бро…
- Родная моя… - выдохнул он. - Где ты, систер?!
- А хрен знает, бро… Меня сейчас вырубит. Ищи по пеленгу…
Я опустила руку с телефоном и позволила себе не сопротивляться обмороку.
Тем более, что это оказался не обморок, а сон. Мне снился Йан. Суровый, строгий, он безжалостно отчитывал меня за неосторожность, ругался и кричал, а я пыталась сказать ему, что не виновата, что я делала всё правильно, просто канал оказался непригодным. Он не слышал моих оправданий, и я плакала от отчаяния. Сон был на удивление длинный и тягучий, но оборвался внезапно, и в уши сразу ворвались тысячи звуков. Это были больничные звуки. Приглушённый писк аппаратуры, звяканье металлических инструментов друг о друга и о контейнеры, поскрипывание колёс у тележек. Я включила привычные звуковые фильтры, и поняла, что вокруг тишина, только чьё-то мерное сопение неподалёку.
Дышалось легко и свободно. Я открыла глаза, и вокруг оказалось много солнечного света и воздуха.
Потолок, весь в миниатюрных гранёных пирамидках, я сразу узнала. Главный госпиталь столицы, место для лечения богатеев, знати, государственных служащих и наёмников, здесь такой потолок во всех помещениях, от приёмного покоя до операционных. За те годы, что я провела на поверхности, мне несколько раз приходилось валяться здесь на койке и рассматривать этот потолок.
Сейчас первой эмоцией было облегчение. Если я и расшиблась, вылетев из принимающей трубы, то всё ж не насмерть.
Я закрыла глаза, сосредоточилась на своём теле. Ничего не болело. Пальцы сжимались в кулаки. Стопы шевелились, ноги в коленях сгибаться не отказывались. Уже хорошо. На моём лице не было никакой маски, значит, никто не опасается, что я внезапно могу отдать концы.
Я снова открыла глаза и осмотрелась.
В маленькой светлой палате не было никакой особой аппаратуры. Только небольшой пульт общей диагностики, от которого ко мне тянулись три провода.
В углу на больничном стуле-раскладушке - такой тут выдавали посетителям, остающимся с пациентами на ночь - спал мужчина в джинсах, чёрной флисовой толстовке и тяжёлых зимних кроссовках. Солнце из окна светило прямо на него, поэтому он предусмотрительно закрыл лицо раскрытой книжкой. Это был большого журнального формата "Иллюстрированный русско-гатрийский разговорник для начинающих". Одна рука мужчины свешивалась вниз, другую он бросил на грудь, и я хорошо видела его узкую длинную кисть и пальцы в веснушках.
- Миша!
Он вздрогнул, дёрнулся, книжка упала на пол.
Через секунду он уже стоял надо мной, радостно улыбаясь, но не осмеливаясь даже пальцем коснуться.
- Наконец-то, - с облегчением вздохнул он. - Добро пожаловать! Минус одна жизнь, но надеюсь, у тебя их ещё есть в запасе…
Я подняла руки, ухватилась за его шею, взъерошила рыжие вихры на затылке.
- Ты откуда взялся, Мишенька?
- Твой брат привёл, откуда же ещё?
Он, наконец, поверил в то, что я не развалюсь на запчасти прямо у него на глазах, и, присев на край койки, обнял меня, просунув руки мне под спину.
- Как ты? - прошептал он тихонько.
- Да не пойму пока. Миш, мне ещё что-то надо объяснять, или Марек тебе всё рассказал?
- Ничего не надо, - вздохнул он. - Рассказал. Чего только не рассказал. Когда я тебя не дождался ни завтра, ни послезавтра, проклял уже всё на свете, и вдруг случайно дозвонился до Марата. Он приехал. Сказал, ты пропала. Скорее всего, погибла. Мы всю ночь водку глушили, и брат твой мне небылиц всяких наговорил. Я, честно говоря, ни одному слову его не поверил, решил, что он по пьяному делу горазд врать всякое. А утром он ушёл и три недели я ничего не знал. Потом он сам позвонил и сказал, что ты нашлась, жива, и что, если я хочу тебя увидеть, он может забрать меня с собой… на поверхность. Мне как-то было всё равно, куда… И вот я здесь.
- И как тебе?
- Да я не видел ничего толком. Приехали на эту… на базу… ночью. Сюда добрались тоже по темноте. Так я никуда и не выходил. Сижу тут, неделю уже. Жду, пока тебя из комы выведут. Книжечку вот дали… любопытную… Я уже несколько фраз выучил!
Я подалась к нему, сомкнула руки на его шее и разревелась. Чем крепче он обнимал меня и чем горячее шептал мне в ухо какую-то ласковую чепуху, тем сильнее лились слёзы.
За этим мокрым делом нас и застал Марат. Когда я смогла оторваться от Миши и расцепить руки, брат, видимо, уже довольно долго стоял в палате и терпеливо спокойно ждал, когда на него обратят внимание.
- Мишенька, дай нам поговорить наедине.
- Конечно. Ты только не бей его, - усмехнулся Миша и вышел из палаты.
Марек подсел на его место, я села на койке и молча обняла брата, прижавшись к его плечу, и закрыла глаза.
- Прости, бро, - сказала я через некоторое время. - Не хотела тебя пугать. Так вышло.
- Напугать ты умеешь, что есть, то есть, - вздохнул Марек. - А знаешь, что самое страшное?.. Когда у самого ничего не выходит, и помощи просить нельзя…
- В смысле?