- Да нет, никто их намеренно не ищет. Их нельзя найти. Тестов нет, не может их быть, - усмехнулся Шокер. - Придумывают разные тесты, но это без толку. Способности искателя извне не выявить. Нет физического индикатора, только сам человек может сказать, что он чувствует на местности что-то необычное. Не скажет ничего - никто и не узнает. Вот собственные проникающие способности можно выявить у очень маленьких детей, даже до года, для этого достаточно показаний приборов. Искатели - совсем другое дело. Никто не знает точно их физической природы, поэтому в древности их считали божественным проявлением. Поэтому они в монастыри и уходили.
- Но если предположить, что искатели всё-таки кому-то сильно понадобились, и их активно ищут, то кто это может быть?
- Я-то откуда знаю? - невесело засмеялся Шокер. - Отвяжись ты от меня с этой тягомотиной. Зачем тебе это всё?
- Разобраться хочу со всем этим, со слоями этими странными. Почему курьеры вдруг проваливаются. Почему выжить не могут. Кто каналы намеренно портит…
- О-о-о, - тревожно протянул Шокер. - Это ты далеко замахнулась.
- Тебе это не интересно? Это же и тебя касается. Всей жизни твоей касается. И того, что с тобой случилось, и с сыном твоим… Вот я и хочу разобраться.
- Если ты о моей жизни, то даже не вздумай ради этого что-то затевать! Ты мне ничего не должна! Когда-то я вытащил тебя из слоя, но ты мне ничего не должна! Наоборот, ты с тех пор столько для меня сделала, что это мне теперь с тобой расплатиться нечем…
- Что, прости, тебе нечем? - я посмотрела ему в глаза. - То есть, по-твоему, я тогда на шхерах с тобой… расплачивалась?!
Шокер хватанул ртом воздух, закрыл глаза, помотал головой:
- Кира… Это просто фигура речи!
- Ах, фигура! А я-то думаю, какого ж хрена?.. А это просто фигура!
Я встала, прошлась по комнате, собрала в кучу бельё и одежду Шокера, подошла к нему… Хотела швырнуть в физиономию, но просто аккуратно положила ему на колени.
- Одевайся.
- Кира, не надо.
Я смирно села на краешек постели.
- Что смотришь? Я сказала: одевайся.
Он подчинился. Я внимательно наблюдала. И когда он, наконец, заправил свитер в брюки и затянул ремень, уточнила:
- Всё? Тогда вали.
- Я у себя дома вообще-то.
- Не вопрос. Уйду я.
Я встала, собрала свои тряпки и, не одевшись, пошла к двери.
Он догнал меня, развернул и схватил. Я только ногами в воздухе взбрыкнула, и он прижал меня к себе на весу.
- Отпусти.
- Вылезешь из бутылки - отпущу.
- Шокер, твою ж мать! Отшутиться думаешь? Хрен тебе! Отпусти, и всё на этом. Нищеброд! Придёшь, когда будет, чем расплатиться!
Он попытался меня поцеловать, я не далась.
- Слушай, это в самом деле так обидно? - с досадой спросил он. - Вот так, из-за одного дурацкого слова? Ты же умная девочка, добрая, чуткая, ну зачем же так? Из-за одного слова?
- То ли ещё бывает из-за одного слова!.. Отпусти! - я вырвалась, скользнула вниз, и меня обожгла резкая боль. - Аййй!
- Что такое? - испугался Шокер.
Я посмотрела на себя. На животе наливалась кровью огромная глубокая царапина. Это я о ремень Шокера приложилась, пропорола острым торчащим язычком пряжки.
Шокер выругался.
А у меня слёзы закапали. Не от боли, боль полоснула и исчезла. От обиды и нелепости ситуации.
- Ш-ш-ш… - зашипел на меня Шокер. - Пятачок, не реви… Не плачь, кроха.
- Да поди ж ты прочь, наконец!
Он потянулся ко мне.
- Руки убери! Измажешься…
- Стой и не двигайся. Сейчас лекарство принесу!
Шокер убежал, потом вернулся с бутылочкой снадобья для обработки ран и куском бинта, щедро накапал настойки, протянул руку.
- Я сама!
- Да уймись уже, - устало сказал он и приложил бинт к ране.
Щипало и дёргало ужасно, но через минуту кровь остановилась.
- Шрам останется, - вздохнул Шокер.
- Мои шрамы меня украшают, - буркнула я. - И вот что, Шокер… Список наших с тобой особых правил растёт. Запоминай на будущее, а лучше запиши: или оба в штанах, или оба без штанов.
Шокер засмеялся.
- Так и что?.. - уточнил он сквозь смех. - Ты оденешься? Или мне раздеться?
Я пошмыгала носом и тоже заржала.
И тут у него зазвонил телефон. Всё ещё смеясь, Шокер глянул на экран и ответил:
- Да, Нарратор, слушаю.
И улыбка мгновенно исчезла с его лица.
- Я понял. Буду через полчаса… Хорошо, постараюсь быстрее.
- Что случилось? - спросила я, когда он убрал телефон.
- Нарратор вызывает.
- Зачем?
- Не знаю.
- Врёшь. Знаешь. Вон физиономия сразу стала про войну.
Шокер вздохнул:
- Быстро одевайся, уходим отсюда. Я тебя провожу, заскочу домой, потом к Нарратору. Давай, давай, Кира, не спи!
8
Шокер довёл меня до ворот моего дома. Мы простились наскоро, сумбурно. Наговорили друг другу какой-то торопливой чепухи, даже поцеловаться было некогда. Шокер бегом помчался обратно.
Я дошла до входной двери и позвонила.
Миша открыл быстро, словно за дверью стоял.
- Всё-таки пришла, - сказал он без особого выражения. - И даже сегодня, а не завтра.
- Здравствуй!
- Вечер добрый, - фыркнул он. - Да входи уже, что ты как неродная. Твой дом, вроде бы.
Он отвернулся и пошёл было к лестнице, но остановился.
- Мне где лечь сегодня?
- Где обычно.
- Если лягу, где обычно, то думаю, тебе будет немного неловко… - отозвался он. - Мне тоже.
- Миша…
Он обернулся.
- Миша! Я тебе говорила ведь: не трать на меня время! Говорила?
Он насупился.
- Так легко сначала все мои слова игнорировать, а теперь меня же ещё и… - я обошла его и побежала наверх по лестнице. - Где хочешь, ложись! Весь дом в твоём распоряжении, кроме главной спальни!
- Могла бы и не говорить! Разве я посмею осквернить мавзолей?! - воскликнул он.
- Вот только попробуй что-нибудь вякнуть про Йана!
- Даже не собирался! - возмутился Миша. - Но вот как так у тебя выходит, а? Любишь одного, скучаешь по второму, а утешаешься третьим. Извини, я на роль третьего не гожусь. Может быть, и гожусь, конечно, но не хочу. Прости… Перед братом твоим неудобно, он хороший мужик, и я ему слово дал…
- Я освобождаю тебя от любых обязательств, которые ты себе вообразил! Завтра мы вернёмся домой, и всё закончится, я тебе обещаю. Потерпи до завтра.
Он отмахнулся и побрёл в гостиную. Там был неплохой диван, годный для ночёвки.
Я поднялась наверх, как всегда, долго принимала ванну, переоделась и отправилась горевать в главную спальню. Уселась на синем пушистом коврике, скрестив ноги и уставилась на две луны в ночном зимнем небе. Дежавю. Хотя нет, тогда летом ковриков ещё не было. А Шокер был. И были красивые грустные песни…
Внизу раздался звонок.
Придётся встать и спуститься. Мишка не обязан работать привратником, да и вряд ли он сейчас в настроении.
Я вышла на лестницу и услышала снизу Мишкин голос и второй, тоже знакомый.
- Кира, тут к тебе пришли! - крикнул Миша.
В холле стоял Скай, подмёрзший, без шапки, в огромной куртке, расстёгнутой у ворота.
- Привет, Скай! Ты как-то не по погоде одет… Что случилось?
Скай облизнул губы. Эта его дурацкая привычка. Он всегда проводит языком по губам, когда волнуется или собирается соврать. Интересно, в чём же дело сейчас.
- Апрель! Шокер просил тебе передать…
Он принялся расстёгивать куртку, пальцы плохо слушались его.
- А позвонить Шокер не мог? - удивилась я.
- Видимо, нет, - ответил Скай и наконец-то расстегнул куртку совсем.
Под курткой Скай самым причудливым образом был обмотан широким шарфом-слингом. В слинге спал крошечный младенец, одетый и укутанный, как кочан капусты.
- Шокер вот это просил передать?! - изумилась я.
Скай кивнул.
- Развяжите эту штуку, - попросил он и скрестил руки, поддерживая ребёнка.
Мы с Мишей осторожно распутали слинг. Скай вздохнул с облегчением и ловко взял малыша так, как их обычно берут. Те, кто умеют.
- И что всё это значит, Скай?!
- Присмотри за ним, пожалуйста!
- Как долго?
- Некоторое время.
- А вы все куда отправляетесь? По грибы?
Скай мотнул головой и снова облизнул губы.
- Что случилось, Скай?! Говори, немедленно!
- Нам нужно срочно покинуть город. Мы не можем тащить с собой Тима, это опасно. Он должен оставаться в спокойном месте. Шокер велел отнести его сюда… Его надо развернуть, здесь жарко.
Скай оглядел холл, и, за неимением лучшего, опустил ребёнка на банкетку, развернул флисовый плед, сложенный в три слоя, одеяльце, снял с младенца шапку.
Я смотрела на малыша. Такой милый, маленький, уже никакая не зверушка, а совсем-совсем человечек. И так сладко спит… Но что я с ним делать-то буду?!
- Апрель!
Я очнулась и взглянула на Ская.
- Возьми! - сказал он и протянул мне ребёнка.
Я, как дурочка, покрутила руками в воздухе, не понимая, как руки-то сложить, чтобы взять младенца. Но кое-как справилась. Он был мягкий, тёплый и тяжёленький.
- Я же не умею, Скай! - кажется, мой голос прозвучал жалобно.
- Да ничего сложного…
- Ёлки-палки, Скай! Ничего сложного? А подгузники где? А кормить чем? Переодеть во что?
Скай судорожно сглотнул:
- Извини. Вот… только Тим.
- Что происходит, Скай?!
Он покачал головой.