- Самое грустное, что ты ни одной секунды полностью мне не принадлежал. Да что там полностью! Моей никогда не была даже самая маленькая частичка тебя, Крид. Если бы ты только мог представить, насколько это тяжело!
- Только давай без излишних сантиментов!
- Прости! И будь счастлив! Я правда этого хочу!
Они подошли к двери.
- Ну, не поминай лихом! - Крид попытался придать голосу бодрости, однако у него это получилось натянуто фальшиво.
- Я бы очень хотела вообще тебя никогда не вспоминать, однако, боюсь, не получится!
- А ты постарайся! - ему показалась, что в данной ситуации лучше быть грубым.
- Спасибо за совет! Была бы рада ему последовать. Увы, хочется в рай, да грехи не пускают!
"Черт, сейчас начнется обычная тягомотина с сетованиями на проявленную неблагодарность, неспособность оценить по достоинству ту, спать с которой, видите ли, выпало несравненное счастье, - подумал Крид. - Так что надо побыстрее сматываться".
- Ничто не вечно под Луной! - заключил он, переступив порог, который на протяжении восьми месяцев наверняка не раз скрипел под рифленой тяжестью его ботинок.
- Прощай!
- Прощай!
- Крид, мне кажется, что ты еще пожалеешь!
- Элен, ты мне угрожаешь?!
Вместо ответа он услышал лишь громкий щелчок замка.
"Малышка могла иметь в виду совсем иное, - размышлял Крид, влезая в автомобиль. - Например, то, что другой такой он не найдет и вскоре станет кусать локти, сожалея о разрыве. Скорее всего, так оно и есть…
CКАЗАННОЕ - вовсе НЕ УГРОЗА.
VII
Криду нестерпимо захотелось увидеть жену, которой, надо честно признаться, в последние годы он уделял так мало внимания, и перемолвиться с нею парой ничего не значащих слов. Загородная тишина (сидел в машине, не запуская двигателя) пугающе давила на сознание. Как не прав был обожаемый им Томас Карлейль, утверждавший: "Глядя на шумное безумие окружающего мира …приятно размышлять о великой Империи Молчания, что выше звезд и глубже, чем царство смерти. Одна она велика, все остальное - мелко"!
Не откладывая дела в долгий ящик, нажал кнопку мобильного телефона. Ответа не последовало. "Скорее всего, Марон ушла в магазин или в кино на дневной сеанс", - решил Крид. И повернул в замке ключ зажигания.
Если бы он сказал кому-нибудь из не очень близких приятелей, что до сих пор неравнодушен к Марон, те бы издевательски расхохотались. Но чем больше Крид размышлял о превратностях любви, тем сильнее крепла уверенность: на самом деле дороже супруги для него человека нет. Просто глупо глушить в себе чувство, стесняясь признаться в нем себе самому.
Стало немного совестно.
На Марон до сих пор заглядывались многие и, что греха таить, это приятно щекотало мужское самолюбие. Всех без исключения с ума сводила ее походка. Подобную грациозность не могли продемонстрировать даже те, кто месяцами готовился к выходу на подиум и кому за это платили. Нет, так передвигаться мог только человек, получивший сей дар от Бога и никакие, самые изнурительные, тренировки подобного скрытого шарма гарантировать не могли. Причем она ничего не предпринимала специально - просто шла. Или плыла? А может, парила? Или летела? И, святой Йорген, как эротично выглядели при этом ее чуть подрагивающие в такт шагам тугие бедра и перекатывающиеся волшебными шарами под крепдешиновым платьем крепкие груди!
Лицо Марон излучало невидимую ауру добра, а улыбка, словно маленькое светило, согревала буквально каждого. Трогательная ямка на подбородке вовсе не придавала ей вида простушки и свидетельствовала, в первую очередь, о мягком, до беззащитности, характере. Высокие, вразлет, брови, наоборот, подчеркивали сильное нравственное начало имярек.
"Ты - не солнце, ты обогреешь всех", - небезосновательно шутили подруги, намекая на щедрую душу женщины, которая, похоже, явилась в этот мир исключительно для того, чтобы служить живым укором злу во всех его ипостасях.
Крид, положа руку на сердце, в супруге тоже души не чаял. Тем не менее, будучи натурой в меру скрытной, эмоции держал под замком, избегая, как он их называл, телячьих нежностей. Мелкие же грешки себе прощал сам, оправдываясь тем, что они ни в какое сравнение не идут с тем большим чувством, которое он испытывает к супруге.
А вот Марон своей любви к нему никогда не стеснялась и ни от кого ее не скрывала. И, по большому счету, жизнь посвятила мужу, сознательно отказавшись от карьеры, сулящей головокружительные перспективы. В том числе, и от возможности появляться в качестве ведущей в популярнейшей передаче "Эмпреса насиональ де телевисьон боливиана". А ведь паблисити в их мире еще никому не вредило, будь ты президентом страны или домашней хозяйкой. Однако Марон оставалась непреклонной: единственный свет в окошке для нее - Крид. Служить любимому - в этом видела святое предназначение и смысл собственного существования.
Он же далеко не всегда был к ней элементарно внимательным. И вовсе не потому, что охладел, нет. Скорее, привык, ну… как к воздуху, без которого вмиг задохнешься, но которого не замечаешь, пока в один, далеко не прекрасный момент, не наступит кислородное голодание.
И в обществе - стыд и срам! - вдвоем они уже почти не появляются. Не единожды обещал Марон свозить ее в Копакабану - поклониться скульптуре Темной богоматери Титикакской да все недосуг. Что уж говорить о прошлогоднем, так и не состоявшемся отдыхе на Тихоокеанском побережье.
Между тем, как по-детски искренне радовалась Марон, когда три года назад они посетили боливийскую Андалузию - Тариху!
А еще гостившие у них приятели так увлекли рассказами о чудесном уик-энде, проведенном ими в Сукре, что Крид решил удивить супругу дальней поездкой. Три сентябрьских дня на бесподобном местном карнавале - это что-нибудь да значит! На том их совместные развлечения и закончились.
"Кстати, домашними проблемами, вы, господин Пашоат, тоже себя давненько не утруждаете.
А ведь намеревались заказать новый спальный гарнитур, установить криптоантенну для приема программ, транслируемых в супермодном Л-диапазоне и даже украсить холл лепниной".
Крид повернул на проспект Прадо и покатил в направлении площади Мурильо. Прежде чем ехать домой, заскочит в контору.
…Странен человек, хотя и именуется разумным. Взять хоть бы его, Крида. Извилины в голове как будто есть. Но если разбираться всерьез, не живет он полнокровно, а как бы существует. Словно только готовясь к последующей, более достойной и интересной жизни. В годы учебы, как и большинство однокашников, жаждал самостоятельной работы - "вот тогда…" Получив приличное место, начал мечтать о персональном бизнесе. Появилась фирма - захотелось дело расширить. А ему уже, между тем, полновесных сорок пять. И прошли они в бесконечном ожидании лучшего Завтра.
Да не два же, черт возьми, у него жизненных цикла! Ее, единственную и неповторимую, нужно начинать с завтрашнего, нет, сегодняшнего дня. Немедленно! С этой минуты! Ибо никто не ведает, когда споткнется, навсегда прекратив земной бег.
В самом деле, бытие - как туристическое путешествие. Станция отправления именуется "Материнское лоно", а прибытия - "Могильная яма". Разница с пассажиром поезда лишь в том, что любому из них известна дата прибытия в конечный пункт маршрута.
Во втором же случае ни один из живущих на Земле не знает, когда Смерть оповестит: "Поезд дальше не идет. Просьба освободить вагоны!"
Воистину прав поэт, сказавший, правда, совсем по иному поводу: нам НЕ ДАНО ПРЕДУГАДАТЬ!
VIII
Два часа промелькнули - не успел оглянуться: забот оказалось, что называется, полон рот. Да еще и через губу свисало. Вертелся, как белка в колесе. Поставив секретаршу в известность, что больше сегодня не появится, удалился, весело насвистывая. Чем, прекрасно понимал, шокировал не одного подчиненного, привыкшего видеть шефа неизменно застегнутым на все пуговицы. А что?! Радоваться каждой прожитой секунде, так радоваться!
Бордовый "Сиг" Крида новизной не блистал. Но это уже, как говорится, честь марки. И таким образом отчасти куется реноме фирмы: было бы странным, если бы торговец подержанными автомобилями раскатывал на новехонькой машине. Реклама, она - чем оригинальнее, тем эффективнее и эффектнее.
У супермаркета притормозил. Опустив боковое стекло, сунул монету в один из автоматов и получил взамен великолепный букетик (где их только взяли в это время года?) прекрасных в своей первозданной чистоте желтых кантуту . Вот обрадуется Марон: цветы, украшающие национальный флаг государства, у нее - любимые.
Дома супруги, в величайшему огорчению, не оказалось. "Ничего, - успокоил себя, - все, что ни делается - к лучшему. Успею тряхнуть стариной и приготовлю омлет с овощами. Под в меру охлажденный херес будет в самый раз".
Как прекрасно осознавать, что ЖЕНА тебя ЛЮБИТ!