- Хорошо. Значит, так, вы сможете встретиться со мной, скажем, часа в два? Нет, лучше в три. В три я буду в "Ришар". Да, именно в три.
- А где это?
- Вы не знаете кафетерий на площади Виктора Гюго?
- Знаю, знаю. Конечно! Там еще к кофе подают маленькие шоколадки размером…
- Замечательно. Подъезжайте. Тогда и поговорим.
Гудки. Я с недоумением разглядывала трубку. Что это? Свидание? Деловая встреча? Я положила трубку на рычаг; телефон сразу отозвался звонком.
- Слушаю, - сказала я.
- Я забыл назвать свое имя. - Тот же голос! - Меня зовут Алекс Дюваль. До встречи.
Я в очередной раз вернула трубку на место и допила кофе, радостно обнаружив, что мои руки не дрожат больше! Пожалуй, можно даже и съесть что-нибудь. Вместе со стулом - дабы не потревожить кота - я развернулась к холодильнику и достала: йогурт, сыр, колбасу, замерзшие ломтики багета, банку с джемом, кастрюльку с остатками картофельного пюре, бутылочку с соусом, припасенную на черный день баночку трюфелей по-провансальски и дежурный пакет с замороженными овощами. Последние два яйца птенчиками поглядывали на меня из гнездышек на дверце; в поддоне сиротливо краснел помидор. Я извлекла и его.
Геркулес тут же выразил свои претензии на яйца и колбасу. Заверив, что поделюсь с ним яичницей, я бережно опустила кота на пол.
- Мырь, - пренебрежительно сказал он: дескать, вечно ты стараешься испортить приличный продукт.
- Ладно, Геркулес. - Я окинула взглядом свои припасы. - У меня всего много. А ты любишь сырые яйца. - И положила одно в его мисочку.
Кот обнюхал трофей, потрогал лапкой и уселся рядом, не сводя с него глаз. Я занялась готовкой, а когда обернулась, яйцо лежало посередине кухни. Геркулес вылизывал свой хвост.
- Ты чего, кот? - Я нагнулась за яйцом, но оно оказалось невесомо легким. Скорлупа была пустая. - Когда ты успел? Я опять не уследила. Как же тебе это удается?
Может быть, сегодня Геркулес и поделился бы со мной своим ноу-хау, но телефон зазвонил опять.
- Как ты там? Маленькая Беа-Беа? - нежно спросил Гастон. - Как твоя балетная ножка?
- Не звони мне… - Скорлупа хрупнула в моих пальцах.
- Я так соскучился! Перекусим где-нибудь с тобой вместе?
- Пожалуйста, не звони мне никогда.
- Обиделась, что я не вернулся? Но ты же сама видела, что произошло. Я чуть не до утра проторчал в участке. Взломщик будет иметь дело с моей страховой компанией!
- Рада за тебя. - Почему я до сих пор не повесила трубку?
- Не дуйся, Беа-Беа. Тебе не идет. Ты такая хорошенькая, когда веселая!
- Я вовсе не хорошенькая…
- Прости. Я не то сказал. Ты очень красивая!
- Не надо, Гастон. Мы должны прекратить это.
- Беа, ну зачем ты так? Мы взрослые люди. Я ведь знаю, что ты испытываешь то же самое, что и я. Ну вспомни, как нам хорошо было ночью! Дождь, искрящийся асфальт, огни… Пьянящий воздух!
- Все. Достаточно. Я вешаю трубку.
- Беа!
- Все, Гастон, все. - Я выполнила свое обещание.
Он перезвонил и предложил увидеться прямо сейчас.
- У меня встреча, Гастон. Мне нужно еще привести себя в порядок.
- Беа, брачные объявления - это несерьезно. А потом, у тебя есть я.
- Во-первых, это неправда, а во-вторых, я иду на деловую встречу. Я должна найти себе работу, Гастон.
- Беа, маленькая моя, но ведь есть же я! Какая работа?
- Извини. - Я стиснула зубы. - Я опаздываю. - И рванула телефонный шнур из розетки.
Ела я с большим аппетитом, хотя все время ловила себя на мысли о том, что после разговора с Гастоном больше не сомневалась: я иду именно на свидание! Конечно же, какой работодатель станет приглашать меня на собеседование в кафе, пусть даже в кафетерий! Или опять кому-то потребовалось неофициально выяснить про дантиста и кошку? Стоп, выходит, что я соврала Гастону? Соврала? Я? Ну и что? Я с наслаждением отправила в рот очередную ложку неведомого кулинарам гастрономического шедевра. Врут же другие, и ничего - живут себе и не переживают. Но я! Я же не врала никогда. А теперь? Значит, это действительно так: стоит соврать один раз - и все? Пошло-поехало? Нет, это не для меня. Я не маленькая девочка, которая боится признаться, что свалила китайскую вазу она, а не кошка. Доем, выпью еще кофе и позвоню сестре.
"А почему бы тебе не позвонить прямо сейчас?" - поторопила улыбка сестры. Я восстановила телефонную связь и набрала номер служебного телефона Кларис.
- У мадам Шанте посетители, мадемуазель Тиба, - сказала секретарша, узнав меня. - Что-то срочное? Вас я могу соединить.
- Не стоит, Ирен. Спасибо.
"Конечно, не стоит, - подмигнули глаза Гастона, снова прогнав сестрину улыбку. - Вспомни, как нам было хорошо. Дождь, искрящийся асфальт, огни… Пьянящий воздух!"
Глава 4, в которой я вышла из машины
Дождь, искрящийся мокрый асфальт, расплывчатые во влажной дымке огни, пьянящие, негородские запахи ночи - атмосфера королевского празднества где-нибудь в резиденции на берегах Луары, скажем, в куртуазные времена Марии Медичи, среди шаловливых наяд, фейерверков и фонтанов… Гастон остановил машину и направился к банкомату, чтобы снабдить меня наличностью. По дороге он увлеченно рассказывал бесконечные истории из жизни близнецов и Клементины, но ни разу не взглянул в мою сторону и вдруг спросил не к месту:
- Ты все еще живешь в Шантильи?
- Да, на улице Дантона, в той же квартире.
- Мятежный Дантон в Шантильи… Забавно!
- Что забавного? При чем здесь Дантон?
- Ни при чем. Просто я ни разу не был у тебя в гостях.
- Не был, - согласилась я, опять уловив в его голосе ту новую интонацию, хотя глаз не видела и поэтому не могла проверить, старое или новое в них выражение. - Ну и что?
- Так. Интересно.
Гастон перебрался в крайний ряд. На стене универмага между двумя витринами призывно мерцал экранчик банкомата, но ближайшие к нему полсотни метров обочины были уставлены бамперами разнообразных машин.
- Там все точно так же, как было при Кларис. Разве что вместо ее фотографий я развесила свои.
- И за шесть лет ты даже не поменяла обои? - Гастон проехал мимо всего этого автосалона и припарковался.
- Зачем менять обои в чужой квартире? Рано или поздно я куплю собственную.
- Несомненно… Только никому не говори, приятель, - заверил он кого-то, вылезая наружу. - Мы быстренько. - И захлопнул дверцу.
- Ты с кем разговариваешь? - Я тоже вышла из машины.
Не глядя на меня, он таинственно приложил палец к губам, а потом этим же пальцем показал на дорожный знак, запрещающий парковку. Его "мерседес" стоял точно под ним.
- Ты нарочно? Испытываешь судьбу?
- Ладно, не умничай, Беа. Вся дорожная полиция играет сейчас в покер. Оглянись - на улице ни души.
Тротуары действительно были неестественно, прямо-таки по-феллиниевски безлюдны; сияющие витрины и разноцветные вывески с наслаждением любовались собой в переливающемся зеркале асфальта. Гроза ушла, но дождь упрямо, правда, очень экономно, продолжал под фонарями сыпать бисер с черного неба, не желая возвращать парижский воздух во власть копоти, пыли и отработанных газов. Тихой совиной тенью скользнула мимо одинокая машина; мокрыми колесами виновато прошелестела еще одна… И опять - торжественная пустота поблескивающей искорками темной проезжей части, галуны и канты жирно белеющих разграничительных полос и парадные тельняшки пешеходных переходов.
Я бы не удивилась, если бы эта тишина вдруг начала потихонечку прорастать медным звяканьем литавр, трелями духовой музыки, россыпями барабанной дроби. Эти звуки становились бы все громче и громче, пока наконец не затопили бы улицу промокше-возбужденной, хмельной от грозовой энергии, беспечной, нарядной толпой. Музыканты в парадно-гвардейских мундирах вышагивали бы вслед за взлетающим капельмейстерским жезлом, а за ними, роняя цветы и ветки, двигались бы повозки с аллегориями воды, ветра, грома и чего-нибудь там еще… Воздух сразу бы наполнился смехом, всплесками песен, обрывками приветствий и фраз, запахом разгоряченных влажных тел, лошадиного пота - ведь повозки должны везти настоящие лошади, - отсыревшего сукна мундиров оркестра, разлитого на мостовую вина…
Я невольно замерла на месте, чтобы осознанно вдохнуть влажный озон полной грудью - пока всего этого не произошло.
- Болит нога? - спросил Гастон. - Сидела бы в машине.
- Нет, все в порядке. Просто очень красиво.
Он с усмешкой обвел взглядом вокруг и впервые за весь путь встретился со мной глазами. В них не было никакой усмешки! Напротив, глубина. И бусинки влаги на бровях и ресницах блестящего от дождя посерьезневшего лица.
Дождь, искрящийся асфальт, огни… Пьянящий воздух!
Если бы эту фразу произнес обычный Гастон, я бы расхохоталась. Но сейчас… Сейчас я смогла только улыбнуться.
- Слушай, Беа. Поехали в Булонский лес, там еще лучше! - Он смотрел тем же новым, пугающе-мужским взглядом.
- Ты с ума сошел? Мы ведь все были там сегодня.
- Ну и что? Ты же никогда не была там ночью. Или была?
Все! Он вел себя прежним Гастоном.
- Какая разница? Была, не была. Тебе нужно домой. Рене с Люком не уснут без тебя.
- Ой, не надо. Клементина знает свое дело. В их возрасте я засыпал от ее поучений уже в ванне. Лучше признайся, что тебе просто тяжело гулять на каблучищах. Я прав? - Он извлек из портмоне пластиковую карточку. - Ты же все время хромаешь.
- Не всегда, и дело не в каблуках. У меня привычный вывих лодыжки.
- Привычный что?
- Вывих! Я училась в балетной школе.
- Ты? В балетной школе? С ума сойти!