- Возможно, Ари и прав в отношении многих вещей, - ответила Белла со своей обычной невозмутимостью, - но только не насчет отпевания. Блэкджек не захотел бы покидать Хьюстон, словно вор в ночи.
Пич поставила машину в самом конце стоянки, надеясь, что их не сразу заметят. Может, попробовать незаметно обойти церковь и зайти с черного хода? Попытаться можно, только действовать надо очень быстро.
Пич выскочила из машины, одновременно делая знак Белле, чтобы она тоже выходила.
Кто-то крикнул: "Вот они!" - и весь полк репортеров одновременно развернулся в их сторону с военной четкостью.
- Нам придется бежать, - сказала она Белле.
Внезапно кто-то дотронулся до ее плеча. Они уже здесь! Подкрались сзади со своими микрофонами! Она резко обернулась, готовая уже сказать какую-нибудь грубость.
- Это ты? - ахнула она.
Ари смотрелся просто потрясающе в темно-синем костюме. Черт, она ведь только что дала клятву, что больше ни один мужчина не сможет ее ослепить. Но она тогда совсем забыла про Ари. К тому же, кроме красивой внешности, он обладает еще и сверхъестественной способностью появляться именно в тот миг, когда она больше всего в нем нуждается.
Он встретился с ней взглядом, и Пич замерла, как кролик перед удавом. Весь остальной мир - отпевание, пресса, даже мать - исчез.
Слова Ари вернули ее к действительности.
- Что бы ни случилось, я хочу, чтобы вы с матерью шли вперед. Мы с Бертом берем на себя толпу.
И они провели Пич и Беллу сквозь строй репортеров, как нападающие, прорывающиеся к штрафной площадке, сметая на своем пути микрофоны, камеры и держащих их людей. Они так неслись, что Пич боялась, что сейчас упадет и ее растопчут. Когда двери похоронного зала закрылись за ними, она еле перевела дыхание.
- Я уже много лет так быстро не бегала, - улыбнулась Белла.
- И я тоже, - ответил Берт со смехом. - По-моему, эта физкультура нам на пользу.
В этот момент за спиной Пич раздался яростный женский голос:
- Проклятие! Мой костюм пропал.
Костюм! Им чуть голову не оторвали, а кому-то жалко костюм. Пич обернулась, чтобы посмотреть, кто произнес эти слова.
Синди Даунинг стояла у самой двери - и вид у нее был весьма жалкий. Волосы растрепаны, рукав жакета наполовину оторван, а на одном чулке поехала петля. На мгновение Пич показалось, что Синди сейчас бросится на нее с кулаками. Но потом она дружелюбно улыбнулась, и Пич решила, что у нее просто разыгралось воображение.
- Мне очень жаль, - сказала Пич. - Я не знала, что вы идете сзади.
- А где мне еще быть? Я приехала с Ари. - Синди подошла к нему и уверенно взяла его под руку, будто всю жизнь это проделывала.
В эту минуту Рэндольф Сперлинг появился из дверей часовни, принеся с собой запах похоронных цветов.
Все готово.
"Все, кроме меня", - подумала Пич, входя вслед за Рэндольфом в зал.
Глава 5
Если бы каждое пустое слово превращалось в дождевую каплю, то дождь лил бы не переставая три дня, думала Пич, стоя у могилы отца на Арлингтонском кладбище. Она никогда еще не слышала столько высокопарных фраз и столько пустых слов - правда, ей никогда до этого не доводилось бывать в Вашингтоне.
Отец выбрал это место несколько лет назад. Конечно, тогда он и подумать не мог, что оно понадобится ему так скоро. Неподалеку, бок о бок, покоились почетные граждане страны. Белые кресты на их могилах ярко блестели в лучах полуденного солнца - очень жизнерадостная картина.
Отпевание в церкви Хьюстона было идеей матери. Похороны на Арлингтонском кладбище отражали пожелания отца. В Хьюстоне губернатор превозносил его усилия, направленные на благо Техаса, - его борьбу за сохранение таких проектов, как, например, космическая станция или сверхмощный ускоритель элементарных частиц. Сегодняшние речи были более уклончивыми.
Полдюжины человек, обладающих самой большой властью в стране, пели Блэкджеку дифирамбы. К сожалению, их референты не проявили большой изобретательности. Все они использовали цитаты из шекспировского "Юлия Цезаря".
- "Останки благороднейшего мужа, кому в потоке времени нет равных…" - нараспев цитировал один из сенаторов.
- "Великий Цезарь! Ты лежишь во прахе? Ужели слава всех побед, триумфов здесь уместилась?" - громогласно вопрошал лидер большинства, словно бродячий проповедник на ярмарке.
"Чума на оба ваши дома", - думала в это время Пич. Несмотря на то что она была дочерью сенатора - или, точнее, именно потому, что была ею, - она никогда не обращала особого внимания на политику. Сейчас она жалела, что не расспрашивала отца более подробно о его делах. Не просто о ее колесиках - все это она проходила на уроках гражданского права в школе, - а о том механизме, что заставляет их вращаться.
Ей хотелось бы знать больше о тех тайных играх, переговорах, компромиссах, уступках и способах расплаты власть имущих, которые были в повседневной жизни Капитолия sine qua non.
А еще ей хотелось узнать, почему все эти "серые кардиналы", что сейчас превозносят отца до небес, еще неделю назад пытались всеми силами его уничтожить. Что такого сделал отец, чтобы вызвать их общий гнев?
Так много вопросов проносилось в голове у Пич, что она даже не заметила, как служба закончилась, и поняла это, лишь когда юный морской пехотинец вручил Белле флаг, которым был покрыт гроб Блэкджека.
- От всей души сочувствую вашему горю, - произнес пехотинец.
- Большое спасибо, - ответила Белла с непоколебимым достоинством.
Скорбные звуки духовых инструментов, плывущие в горячем летнем воздухе, чуть было не лишили Пич самообладания. Все и правда кончено, подумала она. Лицо ее исказилось от боли. Это несправедливо. Папа так и не вернул себе доброго имени. Он умер опозоренным.
Белла сохраняла самообладание, пока присутствующие высокопоставленные чиновники выражали ей свои соболезнования. Через несколько минут, гордо подняв голову и расправив плечи, Белла двинулась обратно к лимузину и села внутрь; Пич брела за ней.
Рэндольф Сперлинг подошел следом и нагнулся к открытой дверце. Лицо его было довольным.
- Служба прошла очень хорошо, вы согласны? - Его фраза звучала скорее как утверждение, чем как вопрос.
- Благодарю вас за то, что все устроили, - ответила Белла.
- Это самое малое, что я мог сделать, принимая во внимание все, что сенатор значил для меня. - Рэндольф захлопнул дверцу автомобиля, потом, что-то вспомнив, постучал в окно.
Белла тотчас же опустила стекло.
- Я хотел бы вечером зайти в отель и поговорить с вами обеими. Нам надо обсудить одно незавершенное дело.
- Разве нельзя подождать? У нас с мамой был очень тяжелый день, - несколько резко сказала Пич.
Усталость навалилась на нее. Они с Беллой все время были чем-то заняты со дня смерти Блэкджека, говорили по телефону, договаривались об отпевании в церкви Хьюстона, принимали визиты и звонки соболезнующих и, наконец, вылетели в Вашингтон. Пич рассчитывала сегодня вечером лечь пораньше.
Рэндольф поморщился и нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
- Боюсь, это не может ждать.
- Во "Временах года" превосходный ресторан под названием "Прекрасные поля". Не хотите поужинать с нами в семь тридцать? - предложила Белла.
Рэндольф кивнул, повернулся и, не оглядываясь, ушел.
Пич откинулась на сиденье лимузина с роскошной обивкой.
- Как ты думаешь, что ему надо?
- Возможно, какое-то последнее дело, связанное с похоронами… - Голос Беллы замер. У нее был измученный вид.
- Я думала, ты все уладила в Хьюстоне.
- Да.
- У меня самой есть пара вопросов к мистеру Сперлингу.
- В самом деле?
- Я хочу знать, почему сегодня здесь было так много политических шишек.
Белла нахмурилась:
- В этом нет ничего особенного. Все они в долгу перед твоим отцом.
- Они почему-то не помнили об этом еще неделю назад, не говоря уже обо всем прошлом годе. Они обвиняли папу во всех смертных грехах и довели его до могилы.
- Полагаю, этим жестом они хотели показать, что старые обиды прощены и забыты. Так же они поступили, когда хоронили Никсона.
- Ты и правда считаешь, что все так просто?
- А в чем еще может быть дело?
- Хотела бы я знать.
Белла растерянно взглянула на Пич, как много лет назад, когда Пич задавала неудобные вопросы, которые задают все дети.
- Милая, если я чему-то и научилась, будучи женой политика, так это тому, что существуют вещи, которых лучше не знать. Слишком поздно спрашивать, почему все произошло именно так, а не иначе. Ничто не сможет вернуть отца.
Пич нахмурилась:
- Разве ты не хочешь знать правду?
- Правда бывает разная, в зависимости от точки зрения.
- Что это значит?
- Ты слишком молода, чтобы помнить о "Великом обществе" Линдона Джонсона, но демократы объявили его лучшей идеей со времен "Нового курса" Рузвельта. Предполагалось, что с нищетой будет покончено. В те дни это было нашим священным писанием. А теперь те самые люди, которые поддерживали Джонсона, обвиняют его во всех бедах, начиная от роста случаев беременности у подростков до национального долга. Времена меняются. Взгляды меняются. Люди меняются. Правда тоже меняется. По крайней мере в Вашингтоне.
- А папа менялся?