Осада длилась долго, но замок не сдавался. Осажденные даже заложили камнем ворота, остатки этой кладки сохранились до сих пор. Но враги видели, что защитников остается все меньше и меньше, и однажды на стенах не оказалось никого. Враги пошли на штурм, но словно невидимые силы отбрасывали их от крепостных стен. Так продолжалось до вечера, а ночью один лазутчик все-таки сумел проникнуть в замок - через тот самый колодец, соединенный туннелем с Рейном.
И что же он увидел? Горстку израненных, измученных людей, служивших пятилетнему ребенку! А из разговоров лазутчик понял, что вся семья владетеля замка погибла еще в первые дни осады, но люди не хотят никакого другого господина. Они так преданы сыну доброго барона, что лучше умрут, чем станут чужими рабами.
И лазутчик решил убить мальчика. Все просто: не будет никого из баронского рода, и замок сдастся в тот же час.
Лазутчик вытащил кинжал, шагнул из темноты к ребенку и занес руку. Но тут вдруг неведомо откуда свалился камень - "Прекрасное падение - бель шют!" - воскликнули люди, - и перебил руку лазутчика. Кинжал упал на землю. Лазутчик решил действовать левой рукой, но лишь он поднял кинжал, как камень сам по себе взлетел в воздух и перебил левую руку. Только тогда он осознал, что это знак свыше, вернулся к своим и рассказал все. Потрясенные враги сняли осаду и ушли от стен замка.
Приближалась зима, но все посевы и сады, звери и птицы в окрестностях были уничтожены. Оставшихся в живых защитников замка ждала голодная смерть. Качаясь от холода и голода, каждое утро они отправлялись на поиски пропитания и почти все отдавали маленькому барону.
Но однажды они не нашли ничего. Темнело, следовало возвращаться в замок. Но как прийти с пустыми руками? Конечно, пятилетний барон пережил многое и не по годам все понимает, стараясь выделить горстку из своих крох то любимой кормилице, то самому слабому умирающему, то кому-нибудь еще. Он не будет плакать, он попытается уснуть с саднящим от голода желудком. Но что будет завтра? А послезавтра?
- Смотрите! Смотрите! - закричала одна из женщин на полпути к замку. Хотя это только ей казалось, что она кричит. На самом деле она едва шептала от слабости. - Чудо! Чудо!
Это действительно было чудо: ровные грядки с мохнатыми кочанами - в те времена капуста выглядела не так, как сейчас. Тем более чудо, что еще утром на этом месте был пустой каменистый склон и ветер гонял по нему обрывки сухой травы.
Женщины собрали капусту, засолили целую бочку, придавив тем самым чудесным камнем, и пережили зиму. В старину люди относились к чудесам, как к норме, поэтому чудес было много. Никто даже не задумывался, почему единственная бочка опустела только к весне. Думали только о том, что делать, когда летом вернутся враги - в те времена зимой не воевали. Но все обошлось: агрессивные соседи ушли в Крестовый поход.
А в замке выращивали и солили капусту. Слава об этой капусте пошла повсюду - целебная, прекрасная капуста - бель шу! Приезжали издалека и покупали "бель шу" даже для королей. Никто не сомневался, что целебные силы придает ей тот самый свалившийся с неба камень; многие приносили свои камни и прикладывали к нашему…
- Чудесно, - сказал Дюлен. - Но откуда они брали соль?
- В том-то все и дело, мсье. Жизнь была настолько тяжелая, а перспективы - устрашающими, что женщины все время плакали, пока рубили капусту. Она делалась соленой от слез… - Мне вдруг стало так невыносимо жаль этих несчастных средневековых женщин, что у меня у самой потекли слезы…
Часть третья,
в которой сны, коммерция и птица-фрегат
Это походило на бегство. Серебристый "ягуар" на третьей скорости промчался по центральной улице засыпающего Люанвиля. На трассе Люк выжал сцепление до отказа. Дорога была пустой, хоть что-то радовало.
Мальчишка, идиот, трус! - не переставая, ругал себя он. Почему ты не сделал этого? Чего ты испугался? Она ведь была в твоей полной власти! Ревела у тебя на груди, и ты мог хотя бы поцеловать ее мокрые щеки и дрожащие губы…
Почему ты не решился даже на поцелуй? Он машинально провел рукой по своим губам, заодно вытер пот со лба и поправил упавшую прядь. И вновь ощутил прикосновения ее пальцев к своим волосам, ее груди - к своей; то, как девушка буквально вжалась в него, как, охваченные желанием, тряслись ее спина и плечи. Да, она хотела его! Он ведь чувствовал, как под тонким платьем она содрогалась от желания! Да, да! Она даже приготовила все сама: расстелила на скамейке свои тряпки…
Внезапно перед глазами Люка выросло нечто огромное, увеличивающееся с каждой секундой, ревущее и слепящее огненными шарами. Его обдало жаром. Он резко затормозил, выворачивая руль в сторону: на повороте он вылетел на встречную полосу, и всего лишь с десяток метров отделяло серебристый "ягуар" от прогрохотавшего мимо тяжелого трейлера с изображением, кажется, коровьей физиономии на борту. Или это была голова дракона?
Ты совсем спятил, Люк, какие еще драконы, оборотни-принцессы, ходячие покойники-дворецкие? Скажи еще привидения. Что за чушь лезет тебе в голову? Чуть машину не угробил. Своего любимого серебряного зверя. Люк погладил руль, как кота. Года три назад он успешно продал недвижимость одного из владельцев марки "ягуар" - паршивую, прямо скажем, душную, но непомерно дорогую виллу на побережье, - и тот устроил ему автомобиль по цене изготовителя. Люк как раз собирался тогда строить яхту, но ведь было бы неразумно упускать такой случай? "Ягуар" верой и правдой служит ему три года; Люк нежно заботится о нем, и автомобиль выглядит так, словно вчера выехал впервые из заводских ворот.
- Извини, зверь, больше не буду, - повинился перед машиной Люк и медленно поехал дальше.
Сто километров - разве это скорость? И вообще-то, надо бы остановиться и где-нибудь поесть. Он не ел с самого утра! Вот всякая дурь в башку и лезет. Девушка, как девушка. Захотела его, как всякая другая нормальная девушка. А он… Ну почему он не сделал этого?
Ведь обычно стоило Люку заговорить с любой представительницей слабого пола, а той - увидеть его голубые честные глаза, мальчишескую прядь, спортивную фигуру, уверенные, но как бы скромно сдерживаемые движения воспитанного джентльмена, и в тот же вечер - да что там вечер! - иной раз через пару часов они оказывались в постели! Дамы были совершенно счастливы и ничего не требовали от него, ну, в крайнем случае, на третьем свидании они начинали высказывать долгосрочные идеи. Поэтому Люк выработал правило: "не отнимать" у женщин времени больше, чем на одну встречу. Зачем? Женщин так много, нерационально зацикливаться на одной, да и разумной женщине привязываться к одному мужчине тоже нерационально. Все равно что изо дня в день носить одну и ту же одежду, есть одну и ту же пищу…
Да, да, надо поесть, напомнил он себе. Напоить бензином машину. И вообще, куда он торопится? Вон мотель. Взять номер, принять душ, выспаться. Как ты считаешь, я прав, зверь? Лампочка на приборной доске согласно замигала. А точнее - на счетчике горючего. Предупреждая, что его критически мало.
Люк уснул сразу. И увидел сон. Потом проснулся, потер глаза, зевнул, откинул прядь и уставился на небо за окном. Кроме неба в номер любопытно заглядывали ветки какого-то дерева с молодыми листьями. Небо было голубым, листья - зелеными. Совсем как в его сне. Удивительно, подумал Люк.
Собственно говоря, сюжет сна был вполне банальным. Разве что Люк давно отвык от подобных видений. Обычно он проделывал это наяву, и такой сон мог бы потрясти его, ну, лет в тринадцать. Ничего особенного: Люк трудился над какой-то женщиной среди альпийского цветущего луга на фоне заснеженной швейцарской горы Матехорн. Лица женщины он не запомнил, но скорее всего это баронесса - из одежды на партнерше во сне не было ничего, кроме толстых вязаных носков разного цвета. Вот именно, цвета! И трава была зеленой, и небо голубым, и цветы всевозможных оттенков, и снег на Матехорн переливался всеми цветами радуги - как на рекламном плакате.
Сон был цветным! Никогда в жизни Люк не видел никаких иных снов, кроме черно-белых, и не очень-то верил, что у других людей они якобы бывают цветными. Выходит, он прожил целых тридцать лет и за все это время цветной сон был показан ему впервые! А другие в течение тех же самых тридцати лет наслаждались многокрасочными видениями? Да плюс к тому всевозможными приятными ароматами? Вопиющая несправедливость! Люк испытывал обиду. Конечно, другим - все, а ему, такому красивому, воспитанному, эрудированному, обладающему эстетическим вкусом и массой несомненных мужских достоинств, можно сказать - ничего! Просто насмешка - секс с этой особой в разномастных носках во сне!
Но ведь наяву ты не смог овладеть ею? - ехидно поддел он себя. Люк всегда максимально критично относился к собственной персоне.
Да я просто не захотел! - тем не менее возразил он. Она не в моем вкусе!
Да, да, не в твоем! Как же! Почему тогда ты с таким удовольствием имел ее во сне?
А может, это была вовсе не она?
Она, она, приятель!
Люк с силой зажмурил глаза, пытаясь восстановить образ девушки из сновидения. Нет… Бесполезно. Только разнокалиберные грубые носки… Дались мне эти носки вместе с их хозяйкой! Он энергично вскочил с постели и начал привычную утреннюю разминку, с удовольствием поглядывая в зеркало на свой натренированный торс и энергичное лицо.