Нет, нет, это не принцесса, замирая от мистического ужаса, понял Люк. Этот голос и эти богатые волосы принадлежат той девушке, которая за руку привела его на эту башню. Но сначала она чуть не заставила его задохнуться в подвале. Рядом с принцессой не может быть никакой вони! Она точно не принцесса, ведь прежде, чем превратиться в обворожительную девушку, она встретила его среди рыцарей в вестибюле и была вовсе не обворожительной и не девушкой! Это было ужасное женское существо. Он точно помнит это. И дворецкий назвал ее "госпожой баронессой". Он был слишком старым, этот слуга. Нормальные люди столько не живут! Значит… Значит!
Люк несколько раз поправил свою прядь, вытер лицо руками. "Принцесса" не исчезала, а, склонив голову, смотрела на него. Все-таки какое счастье, подумал Люк, что я не поддался ее чарам, не натворил ничего ни в подвалах, ни на лестнице, ни здесь, когда мы оказались на площадке башни…
Выпуская ее руку из своей, он тогда едва сдержался, чтобы, наоборот, не обхватить ее второй рукой, не зацеловать, не повалить на пол. В этот лунный свет! Хотя не особенно-то он и сдерживался, стоило взглянуть на нее в более или менее сносном освещении - старая кофта, немыслимая юбка до пят и эти разномастные носки под ней, стоптанные кеды… Неужели она не понимает, что в красивых местах нельзя одеваться некрасиво? Или она привыкла? Не видит красоты замка? Это просто ее жилье, где водятся мыши и надо периодически удалять паутину?
Ровным голосом она предложила сесть и полюбоваться видами. Показала на какую-то грязную лавку. Но в лунном свете на фоне прекрасных древних стен и роскошного звездного неба за готическими зубцами и ее ровный голос, и грязная лавка были просто оскорбительными! Особенно ее носки из разных пар под жуткой юбкой. Шагнув к лавке, она в очередной раз продемонстрировала их Люку.
Конечно, всю эту гадость можно сорвать с нее и вдоволь насладиться превосходным гибким телом - Люк почему-то не сомневался, что у нее именно превосходное гибкое тело - на этих кованых плитах, в этом лунном свете. Замечательное приключение! Она тоже останется довольна! Женщинам нравится все такое - ночь, луна, внезапная страсть, звезды над головой… Ну, решайся, Люк. Хватит играть в бойскаутов!
- Да, несомненно. Пейзажами, - повторил он и бросился к ближайшей бойнице. И остолбенел от открывшегося перед ним вида. Ощущение было такое, что башня - и он, Люк, вместе с нею - буквально парит над водами Рейна! Не веря в это, Люк перегнулся через кладку и посмотрел вниз. - Потрясающе!
Вот и все, что он мог сказать: башня и скала почти вертикально уходили в воду. Вокруг громоздились другие утесы, некоторые острыми пиками торчали из волн. Высокий берег убегал вдаль горными вершинами, в ущельях таинственно клубился туман. А противоположный, низкий, берег жил банальной будничной жизнью - дома, фонари, шоссе с букашками машин. Во всяком случае, за завистливыми огоньками темного низкого берега не могло скрываться ничего другого. Но здесь! На этой стороне! Сплошные утесы и скалы…
Да будь он хозяином этого замка, Люк не задумываясь открыл бы школу экстремального туризма! Центр подготовки альпинистов! Это же золотое дно!
- Я рада, что вам нравится, - произнес ровный голос девушки за его спиной.
Люк пробормотал еще какие-то восторженные слова, раздумывая о том, что, конечно, Министерству культуры отдавать это место не стоит, лучше подыскать каких-нибудь клиентов, понимающих в альпинизме, может, даже связать с ассоциацией экстремальных видов спорта.
Она что-то говорила о своих детских фантазиях, но Люк уже прикидывал, во сколько могут обойтись начальные затраты на такую школу, сколько требовать за день проживания… Она упомянула всадников, каравеллы на Рейне. Чушь какая-то, но ведь ради приличия давно пора ей ответить. Он прислушался.
- А вы никогда не мечтали очутиться веков эдак пять назад, примерить латы, вскочить на коня?
- На коня? - Если сказать, что в детстве его волновали вовсе не рыцари, а ковбои, она еще, чего доброго, обидится, решил Люк. А ведь он втайне от родителей лет в тринадцать даже сбегал на ипподром, экономя карманные деньги ради того, чтобы научиться держаться в седле. - Кстати, одно время я слегка занимался верховой ездой, - небрежно сообщил он. - Вы вроде упоминали что-то насчет конюшен? - И обернулся.
Но вместо знакомой девушки увидел принцессу. Принцессу в черном платье и в лунном свете.
- Как вы это делаете? - невольно спросил он, ужасаясь реальности колдовства.
- Что именно?
Прошло, наверное, триста лет - или одно мгновение? - прежде чем он вспомнил о фляжке в своем кармане. Он ведь специально купил ее на днях, предвкушая поход под парусом, а сегодня утром наполнил коньяком и убрал в карман. Никакого иного средства справиться с колдовством Люк не мог придумать.
- Хотите коньяку, баронесса? - "Принцесса…" - едва не сорвалось с его языка.
- Да, - обрадовалась я.
Дюлен так долго и пристально разглядывал меня, что мне стало не по себе. Как будто я была каким-то диковинным зверем или, пардон, совершенно не вовремя - голой… А парень всего-то не решался предложить мне выпить! Он достал из кармана брюк маленькую плоскую фляжку. Протянул мне. Серебряная фляжка с выгравированным на боку каким-то животным.
- Присаживайтесь, мсье Дюлен. - Я уселась на свою вязаную кофту.
Он кивнул, сел рядом. От луны его волосы были совсем серебряные, да и вся фигура тоже. И я вдруг очень отчетливо вспомнила серебряные доспехи с гравированными ягуарами того самого рыцаря из моих снов. Ягуар на серебряном поле! Неужели? Я отвела свою руку с фляжкой подальше и только тогда поняла: это жираф…
- Почему жираф? - спросила я, сделав глоток, и возвратила фляжку. - Ваш герб? Я знаю, что у третьего сословия в Средние века встречались гербы. Вам удалось сохранить?
Дюлен пожал плечами и открыто улыбнулся.
- Естественно нет, и не было. Просто мне понравилась эта фляжка, какая разница, что нарисовано? Ваше здоровье! - Он медленно приложил фляжку к своим губам, и мне показалось, словно бы лизнул горлышко кончиком языка. - Еще глоток?
- Благодарю, с удовольствием. - Я взяла фляжку, поднесла ко рту… Боже мой! Что я делаю?! Я ведь только что чуть точно так же не лизнула горлышко! И дело тут вовсе не в гигиенических соображениях… Не пить, отказаться, вернуть фляжку? Но это глупо и в общем-то неучтиво. Я выпила. - Чудесный коньяк. Такой ароматный!
- Да, бархатистые нотки. И достаточно свежий для двадцатилетнего.
- Любимая шутка моего брата! - Коньяк с явным опозданием заструился теплом по моим внутренностям.
- У вас есть брат? Но тогда, простите, почему…
- Потому что он у моей мамы от первого брака. Но мы очень любим друг друга! - Наверное, это не совсем то, о чем следует говорить с торговцем недвижимостью, но у торговцев недвижимостью не бывает таких голубых глаз! Они не носят белых свитеров и белых, ослепительно белых, снежно-белых льняных брюк… - А у вас есть братья или сестры, мсье Дюлен?
- Да, целых две. Кристин и Аньес.
- А моего брата зовут Ален. - Мне даже сделалось непривычно жарко от коньяка.
- Вот как? - Дюлен пододвинулся ближе и положил руку на спинку скамьи так, как если бы собрался меня обнять.
- Да. Ален Жердоль, - отвернувшись, пробормотала я и уставилась на керосиновую лампу. Она стояла на полу - несколько необычное положение для лампы - и беспомощно пыталась светить ярче луны. Коньяк во мне вообразил себя кипящим термальным источником.
- А ваш замок называется Бельшют, а в вашем гербе - философский камень, - таинственно зашептал Дюлен.
Он пододвинулся так близко, что я услышала запах его одеколона, в духе современных тенденций, отдававшего свежим огурцом, как приправа для салата. Или это не одеколон, а всего лишь огуречный лосьон? В переходном возрасте я пользовалась притиранием с подобным ароматом от юношеских угрей…
- Вовсе не философский, а самый простой булыжник, - громко сказала я. Воспоминание об угрях подействовало на меня отрезвляюще. Я посмотрела Дюлену прямо в лицо. Оно было так близко! Здоровая матовая кожа, хорошо выбритые щеки и подбородок… - Камень - гнет для капусты. Я ведь показывала его вам в подвале.
- Да, да, - рассеянно произнес он. Убрал руку со спинки, поправил ею свою прядь, поднялся, подошел к бойнице.
- Извините, мсье Дюлен, что я невольно напомнила вам про вашу аллергию.
- Пустяки. Не обращайте внимания. - Он вернулся к скамье и сел, но далеко от меня. - Простите, о чем мы говорили? - Чувствовалось, что он явно не в своей тарелке.
- Да в общем-то ни о чем. За исключением нежилых корпусов и дворовых служб мы уже все осмотрели. Но идти туда в темноте не имеет смысла. Так что, если вы торопитесь…
- Нет!
От его взгляда у меня перехватило дыхание.
- Хотите, - кашлянув, произнесла я, потому что безмолвная пауза затянулась, - я расскажу вам нашу легенду?
- Хочу. Конечно. Да, - хрипловато ответил он и тоже покашлял, прочищая горло, поправил волосы. - Я как раз собирался попросить вас об этом. Знаете ли, очень необычно, что башня названа в честь капусты.
- Но это длинная история.
- Хорошо. Я не тороплюсь. Рассказывайте!
В стародавние времена, так давно, что никто и не помнит, враги осадили замок. Многим не нравилось, что владетель замка сам себе господин и хозяин, и особенно то, что его любят простые люди, которые отовсюду стекались к доброму барону, обретая на его землях кров и дом, покой и правду.