На этом месте Клэр отвлеклась. Ей стало скучно выслушивать рассуждения о проблемах маленькой Тины. И что это такое - шестилетняя ветреница? Вступив в дом после слепящего солнца, она была сразу захвачена его спокойной роскошной атмосферой. Взглянув на нее сбоку, Надя Колбэн внезапно переменила тему, решив, видно, что зашла уж слишком далеко. По некоторым признакам, Тина произвела благоприятное впечатление на свою новую гувернантку, что было тем более хорошо, если она намеревалась удержать девушку на острове.
Клэр, почувствовав вновь, что ее изучают, отвернулась, и на мгновение колебания Нади пропали. Она заговорила с теплотой, даже интимностью в голосе, к чему Клэр опять не была готова.
- Я буду звать вас Клэр, моя милая. Так гораздо легче, чем мисс Кортни. Сына мы не увидим до обеда. У него была мигрень, и даже по отношению к любящей матери он совершенный бирюк. Он рассматривает свое нездоровье как наказание Господне. Но пытаться ему что-либо объяснять - безнадежное предприятие. - Волна материнской любви на ее лице словно бы извиняла раздражительность ее сына. За ее серебристым смехом были глубоко скрываемые чувства.
Серые глаза Клэр впитывали новые впечатления.
- Остаток дня ваш, моя дорогая, делайте, что хотите, плавайте, загорайте, заводите дружбу с Тиной. Если сможете ее найти. Я покажу вам дом и вашу комнату. Вам будет здесь хорошо.
Они прошли по разным помещениям, и Клэр обнаружила, что она привержена традиционной учтивости более, чем подлинному дружелюбию. Наконец, почему она должна так опасаться Нади Колбэн? Эта женщина явно старалась быть приятной. И дом очень приятный, удобный и элегантный. Мебель, покрытая лаком, защищающим от соленого воздуха, повсюду изобилие красивых китайских ширм, столиков, комодов, на полированных полах бесценные старинные ковры из восточных коллекций сэра Чарльза Брокуэя.
В продолговатой прохладной гостиной царили лимонный, бирюзовый и белый цвета, в других же комнатах - блистающие краски южных морей: солнечно-желтый, огненно-оранжевый и сине-зеленый. Все было предназначено для легкой привольной жизни и тропического уединения. Клэр осмотрела мельком четыре комнаты для гостей. Везде, казалось, было изобилие места: спальни, гостиные, комнаты для отдыха, кладовые, хотя ей и не показали кухню и служебные помещения. Жилье для слуг находилось совершенно отдельно от основного здания, соединяясь с ним увитой вьюнками аллеей.
Ее собственная комната словно согрела ее лучом теплого весеннего солнца: бледно-желтая мебель, резные шкафчики, жалюзи на огромных, до пола окнах, стол и вращающиеся стулья дополняли общую цветовую гамму разными оттенками желтого в широкую сине-золотую полоску. В углу стоял превосходный экземпляр китайского лака - высокий шкаф на роскошной резной золоченой подставке.
- Я подумала, вам это может понравиться, - выговорила Надя Колбэн суховато, поглядывая на удивленную и восхищенную Клэр. Была ли это часть коллекции? Несомненно. Надя Колбэн объяснила: - Эта вещь принадлежит Броку. Я думаю, никто не зовет его Адамом. Когда доходит до собирательства, он становится так же необуздан, как его отец. Некоторые вещи у них совершенно исключительные, надо сказать. А это - лишь то, что на поверхности.
Клэр подошла поближе к шкафу и осмотрела его повнимательнее.
- Он восхитителен, правда? Никогда не видела подобного. Я прямо чувствую себя не гувернанткой, а какой-то принцессой.
Надя Колбэн засмеялась, и ее темные глаза заискрились, но и вопрошали тоже.
- Может, и так, моя дорогая, ведь вы не обычная гувернантка. Как-нибудь вы, может быть, расскажете мне, какие причины побудили вас сюда поехать. Убежище своего рода, как я себе представляю. Ну, теперь вы должны меня извинить. Я обычно отдыхаю в это время. Если вы что-нибудь захотите, прохладительного или кофе, позвоните прислуге. Они прекрасно обучены, служат Брокуэям много лет и абсолютно надежны.
Вежливо улыбаясь, окинув взглядом Клэр с головы до ног, она удалилась с явным удовлетворением. Клэр прикрыла дверь и постояла, окидывая взглядом китайскую обстановку Адама Брокуэя и задаваясь невольно вопросом, чего же он хочет при этом от простой гувернантки, помещенной сюда.
Солнце лилось в широко раскрытые окна, и все было напоено тяжелым ароматом белого имбиря. Глаза ее оживали, теряя свою тайную печаль. Она была готова броситься навстречу неизведанному.
Минут через десять, переодевшись, она спускалась в уединенную бухточку. Запах моря мешался с ароматом диких цветков: фуксий, горных лилий, диких фиалок, росших на лишайниковых скалах. Она сорвала один цветок и воткнула себе в петлицу. Очаровательно! Как же хорошо жить! Последнее облачко, омрачавшее ее настроение, внезапно улетучилось.
Ветерок качал верхушки пальм, и вокруг словно мерцал морской мираж. Солнце, словно горячая вода, проникало в ее открытые сандалии, и она упивалась этим приятным ощущением, пробираясь по пляжу к небольшой, защищенной от ветра бухте. Широкие листья над ней шелестели в унисон с прибоем. Здесь, на этом прелестном маленьком острове, она могла вновь обрести свое прежнее спокойствие. Так должно быть!
Пришло ощущение, будто ее жилье забрали на небеса. Это ощущение было пугающим на фоне этой голубой лагуны. Вода по краям была прозрачна, как хрусталь, словно ее там и вовсе не было, но на глубине цвет становился ярчайше-синим, прямо-таки не поддающимся описанию.
Постепенно, сквозь дрему, она стала осознавать, что кто-то за ней наблюдает. Она слегка подвинулась и увидела краешком глаза маленькую фигурку, припавшую к корням пальмы.
Тут Клэр решительно встала, стряхнув с себя песчинки, и громко сказала:
- Пойду-ка я сыщу какое-нибудь коралловое насекомое!
Раздался взрыв смеха, и появилась маленькая привлекательная фигурка Тины Колбэн в гавайской юбке. Она держала перед своим лицом зловещую китайскую карнавальную маску сине-зеленого цвета с ярко-красным носом. Маска опустилась, и Клэр увидала лицо маленького эльфа в черных кудряшках, с чернейшими ресницами над синейшими глазами и с маленьким розовым ртом. Рот открылся.
- А вот и нет! - объявила Тина триумфально. - Нет такого - коралловых насекомых. А еще собрались меня учить! Мухи - насекомые и муравьи - насекомые, но кораллы - животные. - Глаза сияют, нос вверх, она вся была воплощенная насмешка.
Клэр осмотрелась с недоумением:
- Ей-богу, я думала, ты хочешь меня съесть. А разве животные гуляют?
Тина ухнула по-совиному:
- Вот те на! Все, у кого есть рот, - животные. Морская утка - не что иное, как животное, низшая форма животной жизни. Это я знаю целую вечность!
Клэр расхохоталась, как в добрые старые времена.
- Ты уж очень скороспелый ангелок, но можно восхититься твоими познаниями. Между прочим, сколько тебе лет?
Тина взглянула с вызовом, потом хихикнула:
- От семи до семидесяти, говорит дядя Брок. И уж коли на то пошло, вы дяде Броку не понравитесь. Все его подружки такие… такие… - Она поискала подходящее слово и нашла наконец: - Пожирнее!
Клэр засмеялась и сделала озорной жест:
- Такие?
- Точно! - заразительно хохотнула Тина, но на всякий случай сдержалась. Она подошла поближе и присела, болтая, как всякий, в понимании Клэр, нормальный ребенок. - Мой дядя Брок выглядит как настоящий пират - такой красивый, из тех головорезов, что плавали в Испанской армаде. Они грабили богатых и отдавали беднякам. Я думаю, дядя Брок - самый красивый мужчина, что вы когда-нибудь видели.
Клэр взглянула на ребенка со смешком в глазах:
- Разве твой папа не самый красивый?
- Самый чудной, вы имеете в виду, - грубовато заметила Тина и подвинулась чуть ближе. - Слушайте, хорошо ли это - обсуждать кого-то? Я, знаете ли, наследница!
- Интересно, что же наследуешь? - Клэр вдруг захотелось пригладить кудряшки, но все же она удержалась.
Тина почти сползла к ногам Клэр.
- Ну, во-первых, бриллиантовые кольца, - сказала она с полнейшей беззаботностью. - Они принадлежали моей маме. Она умерла, но это не ее вина. Какой-то маньяк врезался в нее и разнес ее машину.
- Мне очень жаль, дорогая, - произнесла Клэр, тронутая печальной реальностью слов малышки.
- Да, я знаю! - Казалось, Тина прониклась мыслями Клэр. - Вы говорите искренне. Это, как дядя Брок говорит, вы всегда можете сказать, кто точно честный. Ну, вот, я и говорю, Надя начала носить мамины кольца, и дядя Брок сказал: "Я об этом позабочусь, моя дорогая, они вернутся к Беттине". Он меня теперь зовет Беттиной, а чаще Тина. Ничего имечко, да?
- Да, и тебе идет, - улыбнулась Клэр.
- Она обычно меня зовет - ребенок!
- Кто, милая? - Клэр уловила обиду в детском голосе.
- Ну не притворяйтесь. Вы же знаете, Надя. Она меня не любит. Я ей не подчиняюсь, хотя она на страже с самого утра.
На мгновение Клэр не нашлась с ответом. Вначале ей пришло в голову отделаться ничего не значащим замечанием, но ее натура была слишком деликатна, чтобы не осознавать всю тщетность этого, и она сказала:
- Может, твоя бабушка просто не воспринимает твоих капризов, как ты думаешь?
Тина просияла, полная благодарности:
- Точно, не понимает! Я могу задерживать дыхание, пока не покраснею, как рак. Я раз напугала Сэмми, повара-китайца. А с ней чуть ли не обморок. А папа только головой тряхнет, скажет "о Господи" и уйдет рисовать. Он, знаете ли, ужасно хорошо рисует. Он был знаменитый. Ну, теперь ваша очередь. Вас как зовут?
Клэр выпрямила колени и закинула голову, так что волосы ее упали на спину.
- Клэр, Клэр Кортни.
- А, я знаю, Кортни. Она мне говорила.
- Бабушка?
Тина перевернулась на живот.