Он стоял почти нагой, и Криста вдруг впервые увидела в нем мужчину. У него было тело воина-викинга, поразительно мужественное, с мощными бицепсами, вызвавшее у Кристы легкую дрожь в позвоночнике.
Наверное, отец заметил направление ее взгляда, потому что открыл дверь кареты и вынул из-под сиденья одеяло. Он накинул одеяло на мощные плечи Лейфа, обезьяна в мгновение ока переместилась, потом вернулась на прежнее место.
– Я думаю, на тебя уже посмотрели много людей.
Лейф просто кивнул. Прижимая к себе одеяло, он подождал, пока Криста поднимется в карету и усядется.
Профессор сел в карету следующим, за ним вошел Лейф, заполнив собой все внутреннее пространство. Когда карета тронулась в путь, Криста поймала себя на том, что вглядывается в его лицо, высокие скулы и необычайно синие глаза.
Ей хотелось знать, сколько ему лет и как он мог бы выглядеть без длинных волос и бороды.
Глава 5
Они стояли втроем перед парадной дверью городской усадьбы Хартов.
– Ему нужна кое-какая одежда. – Криста пыталась не смотреть на мощные ноги, видневшиеся из-под одеяла, которое Лейф прижимал к широким плечам. – Ему нужно побриться и постричься.
– Да-да, конечно.
Отец перевел разговор Лейфу, у того слегка напряглась челюсть.
– Если ты хочешь жить здесь, тебе придется научиться жить, как живем мы, – объяснил профессор. – Ты ведь этого хочешь?
Лейф перевел взгляд с отца на Кристу и кивнул:
– Я здесь. Иного выбора у меня нет.
Войдя в холл, он взглянул на свет, мерцавший сквозь хрустальные подвески люстры у себя над головой, потом – вниз, на пол из черно-белого мрамора. Дом был богатым и красивым. Маргарет Харт воплотила в нем свои дизайнерские замыслы. Гостиные, утренняя комната и комнаты для гостей были отделаны в светлых жизнерадостных тонах и обклеены обоями нежных цветов. Мужские комнаты – кабинет, библиотека и бильярдная – были оформлены панелями темного дерева и обставлены резной мебелью.
Лейф разглядывал элегантный интерьер гостиной, и Криста видела на его лице изумление. Он подошел и поднял лампу из хрусталя:
– Это для света?
– Да, – ответила Криста. – Там сжигается масло.
– Это неплохая мысль. Мы пользуемся свечами и факелами.
Она подавила улыбку. Лейф отошел от нее, сел на диван бежево-золотистого бархата. Он подвигался вверх-вниз, испытывая пружины на прочность, потом взглянул на Кристу с отцом:
– Никаких шкур? Мы пользуемся волчьими шкурами, чтобы сохранить тепло.
Волчьи шкуры! Она указала на камин, отделанный мрамором:
– Мы топим углем.
Криста наблюдала, как он передвигается по комнате, поднимая то один предмет, то другой – вазу клуазоне, небольшой живописный портрет матери Кристы, серебряный подсвечник со свечой из пчелиного воска.
Отец дал Лейфу несколько минут, чтобы тот освоился в гостиной, потом направился к нему:
– Чуть позже я покажу тебе весь дом. Покажу кое-какие вещи, которые ты, наверное, никогда не видел, они могут тебя заинтересовать.
Лейф просто кивнул, непрерывно рассматривая разные предметы.
– А пока почему бы нам не подняться наверх, и я позвоню камердинеру. – Профессор скользнул взглядом по длинным волосам и тяжелой бороде Лейфа. – Нужно кое-что сделать. Давайте узнаем, справится ли Генри с такой задачей.
Он улыбнулся Кристе:
– Прошу прощения, дорогая.
Она кивнула:
– Пока вы заняты, я постараюсь найти ему какую-нибудь одежду.
Отец поднял коричневые, с проседью, брови:
– Это будет непросто.
– Я что-нибудь придумаю.
– Скиннер! – позвала она, войдя в конюшню.
Появился высокий крепкий мужчина.
– Хочу попросить вас об услуге.
Кучер выслушал предложение и усмехнулся.
Двадцать минут спустя Криста вернулась в дом с парой коричневых брюк, домотканой рубашкой с длинными рукавами и парой сапог.
Она направлялась по коридору в комнату отца и застыла на месте, когда дверь ванной распахнулась и она увидела Лейфа, стоящего посередине лишь в повязке из белого льняного полотенца, обернутого вокруг бедер.
Лейф тряс головой, словно большая мокрая собака, разбрызгивая воду по всей ванной комнате и в коридоре. Взгляды его и Кристы скрестились, у нее перехватило дыхание.
С коротко подстриженными волосами и чисто выбритым лицом Лейф из Драугра был невероятно красив. Высокие скулы, прямой нос, челюсть тонкая и упрямая… Улыбнувшись, он показал белоснежные зубы.
Взгляд ее по собственной воле переместился вниз по телу Лейфа. Теперь, когда не стало густой светлой бороды, грудь его была полностью открыта. Она была мускулистой и слегка поросшей золотистыми волосками.
Взгляд ее опустился ниже, на единственную часть тела, которая была благопристойно прикрыта. Полотенце шевельнулось, резко дернулось и начало подниматься, а глаза Кристы расширились от шока. Она снова перевела взгляд на лицо Лейфа и увидела, что у него поднят уголок губ.
– Леди, надеюсь, вы довольны увиденным. Вы сами понимаете, какое удовольствие доставляете мне.
Криста резко отвернулась, лицо пылало. Она слышала, как пищит обезьянка, будто смеется. С трудом сдерживаясь, Криста промчалась по коридору, рывком открыла дверь в комнату отца и вошла.
Профессор, сидевший у комода и читавший книгу, снял очки в серебряной оправе.
– Что такое?
– Это… этот человек. Тебе надо с ним что-нибудь сделать.
– Дорогая, я стараюсь изо всех сил. Генри побрил его и постриг. Он довольно тщательно вымылся. Я думаю, он выглядит намного лучше.
Он выглядит лучше, это верно. Лейф из Драугра красив, как запретный грех, и сложен, как бог викингов, он самый лучший образчик мужчины, какой когда-либо видела Криста.
Она отдала одежду отцу в руки.
– Вещи будут немного тесны, но по крайней мере он будет одет.
Отец кивнул.
– Я отнесу ему прямо сейчас.
Криста проследила взглядом за отцом, прошедшим по коридору и скрывшимся в ванной комнате. Он вернулся несколько минут спустя.
– Он одевается. Я уверен, что он голоден. Я предложил ему поужинать с нами. Пусть Кук поставит еще прибор, ты скажешь, дорогая?
Криста попыталась представить этого великана с ними за столом. Этот человек – варвар. Надо поскорее придумать, как отослать Лейфа из Драугра домой.
Лейф высушил голову полотенцем, наслаждаясь ощущением коротко остриженных волос и гладких щек. В его мире мужчины носили длинные волосы и бороды.
Может быть, в этом Лондоне есть кое-какие полезные обычаи.
Он надел то, что вручил ему этот Пакстон Харт. Брюки были слишком коротки и так узки, что могли лопнуть по самому шву. Мужское достоинство выпирало спереди, так сильно обтянутое материалом, что было больно.
У него дома мужчины носили удобные свободные брюки под длинными рубахами, которые спускались ниже колен.
Лейф надел белое тканое одеяние, рубашку, как сказал Пакстон. Пакстон был профессором. Так здесь называют высшего наставника. В мире Лейфа не было специальных мест для обучения. Сведения передавались от поколения к поколению: как разводить зерновые, как выращивать овец, коз и крупный рогатый скот, как добывать из моря рыбу и тюленей, как сражаться, чтобы защитить семью. Он всегда считал, что так жить хорошо.
На Драугре все же существовала письменность, многое из истории было записано, чтобы остаться в памяти поколений. В этом новом мире информация была записана в "книгах".
– У меня есть большая комната, полная книг, – с гордостью сказал этот человек. – Как только ты выучишь английский и научишься читать, тебе откроется весь мир.
Именно в этот момент появился малыш Альфин. Лейф повернулся и увидел свое отражение в зеркале, увидел, как белая рубашка облегает плечи, натягиваясь на швах. Да и присборенные рукава были коротки для его длинных рук.
И все же на нем была теперь одежда, а не кусок шкурки на бедрах.
Лейф почувствовал, как улыбка раздвигает его губы. За полгода, проведенные в неволе, он узнал, что женщины этой страны жеманны и притворяются, будто не интересуются мужчинами. Глаза часто выдают их, обнаруживая любопытство или мысли более похотливого свойства.
Даже эта блондинка проявила к нему интерес. А еще ей понравилась его наружность. И как выглядит его тело без одежды. Лейф подумал, что тоже хотел бы посмотреть на нее нагую, хотя и не думал, что профессор одобрил бы это.
Перед отплытием с Драугра Лейф подумывал о женитьбе, и было множество женщин, которые согласились бы выйти за него замуж. Однако он твердо решил увидеть мир за пределами острова, и когда представился случай, воспользовался им. Он пострадал, но плохие люди есть везде, а доброта, проявленная профессором и его дочерью, возродила надежду на то, что путешествие будет не напрасным.
Отвернувшись от зеркала, Лейф оставил обезьяну в ванной комнате, пообещав вернуться с едой, и направился вниз. Узкие брюки терлись о мужское достоинство, наводя на мысли о блондинке. Он попытался думать о другом, а потом увидел, что она идет по коридору рядом с профессором.
На ней было платье из гладкой тонкой ткани того же цвета, что и ее глаза. Верх платья плотно облегал пышную грудь, а талия ее была тоньше, чем у любой из женщин острова. Низ платья расходился соблазнительным раструбом на бедрах.
Хотя мода на женскую одежду показалась ему несколько странной, Лейфу понравилось, что он увидел кремовую плоть в V-образном вырезе платья, и брюки стали ему еще теснее.
– Добрый вечер, про-фес-сор, – сказал он, использовав английское слово. – Леди.
Английского он пока не знал, но считал, что сможет выучить его очень быстро.