- Хотела бы я знать, почему ее выслали на полгода в Теннесси. Вы слишком миндальничаете, милочка Клемми. Ее служанка Дулси сказала моей служанке Делии, что Лиза Кавана на четвертом месяце беременности, и если посчитать дни, то почти что сойдется, если хотите знать. Меня нисколько не удивит, если миссис Кавана со своим воркующим английским акцентом в свою брачную ночь была уже беременна.
- Элли Мэй, вы поступаете не по-христиански. Больше того, вы ведете себя очень некрасиво. Этой несчастной женщине надо дать шанс.
- Ну, я повторяю то, что говорят все.
- От этого сплетни не становятся правдивее. О Господи, к нам идет Билли, и мне кажется, что он опять набрался.
Зал для танцев был полон танцорами, кружившимися под музыку оркестра мистера Макильхенни (оркестр рекламировался как восьмерка наиболее выдающихся и профессионально подготовленных музыкантов в этих краях). Музыканты сидели в одном конце большого зала, наигрывая новейшие мелодии, привезенные из Европы. При свете свечей сверкали музыкальные инструменты. Рождественский бал действительно превратился в большое событие в графстве Глочестер. Те несчастные, что не получили приглашения на этот бал к Кавана, маскировали свою досаду, заявляя, что никогда не захотят быть в одном зале с "этой женщиной", имея в виду Лизу. Очаровательная миссис Кавана, просто одурманившая Джека, породила настоящую бурю сплетен, которыми буквально захлебнулись местные кумушки. Общество в штате Виргиния было, пожалуй, одним из самых аристократических в Америке, но все равно удушливо провинциальным и ограниченным. Одежда Лизы, ее украшения, ее якобы бурное прошлое разделили местных жителей на два лагеря: за Лизу и против. Но Лиза нравилась Клемми. Она ей нравилась гораздо больше, чем Элли Мэй Уитни, у которой, на ее взгляд, был зловредный характер, а муж которой, видный сенатор, снискал известность своим жестоким обращением с рабами.
Билли Деври, держа в руке бокал, пробрался с той стороны зала, где на позолоченных стульях и креслах сидели женщины более преклонного возраста и чесали языки, и подошел к своей жене и Элли Мэй.
- Билли Деври, я же просила тебя не увлекаться спиртным, - негромко сказала Клемми. - Ты уже прилично нагрузился, а к столу пригласят только через час. Ты делаешь из себя посмешище…
Билли с глупой улыбкой на лице приложил к своим губам палец.
- Ш-ш-ш, Клемми. Не надо проповедей.
- Тогда поставь бокал и потанцуй со мной. Немного движений лишь прочистят твою голову.
- Конечно, любовь моя. Привет, Элли Мэй. Сегодня вы выглядите очень красиво.
Элли Мэй улыбнулась, обнажив свои лошадиные зубы.
- Спасибо, Билли, - поблагодарила она с миссисипским акцентом, который звучал гораздо "южнее", чем виргинский.
- И если хотите, можете взять мой бокал, - Билли сунул ей в руку бокал, потом пустился довольно нетвердо вальсировать.
- У тебя просто ужасно пахнет изо рта, - заметила Клемми, морща свой носик.
- Правда, Лиза выглядит великолепно? - Билли быстро сменил тему разговора. Они посмотрели в другой конец зала, где вальсировали хозяин и хозяйка. Лиза, в голубом бархатном платье, декольте которого обнажало то, что наиболее видные виргинские дамы считали неприличным показывать, хотя по парижским меркам такое платье ничем особым не выделялось. Ее бриллианты сверкали, когда она поворачивалась.
- Должна сказать, что на меня она произвела большое впечатление, - поделилась Шарлотта Уитни, танцуя с Клейтоном Карром. - Вижу, тебе удалось заставить отца изменить свое решение. Но где же Зах?
- Я заключил с отцом сделку. Мы договорились, что я поеду, если Зах останется дома, чтобы составить ему компанию. Ты знаешь, он тоскует с тех пор, как умерла мама.
- Объявляю тебе, что это жестоко по отношению к Заху. Я знаю, что ему тоже хотелось поехать.
- Ему всего четырнадцать лет. Он должен иногда и жертвовать чем-то ради меня.
- Ты бессердечный человек.
- Ну, Зах все равно простудился. Но я очень рад, что приехал. Шарлотта, ты выглядишь просто великолепно.
Шарлотта чем-то напоминала мать, правда, не унаследовала ее лошадиных зубов, но молодость придавала ее квадратному лицу мягкость и даже красоту. А ее коже, ее карим глазам, шелковистым каштановым волосам просто нельзя было не позавидовать. Она улыбнулась.
- Спасибо, Клейтон, - поблагодарила она. - Я не замечала, чтобы ты интересовался девочками. Думала, что тебя интересует только охота на белок.
- Ты же знаешь, Шарлотта, что это не так, - возразил он с юношеской горячностью. - Напротив, я с ума схожу по девушкам! И особенно меня увлекла одна конкретная девушка.
- И кто же это может быть, скажи на милость?
- Ты знаешь, о ком я говорю. Это ты.
- Очень мило с твоей стороны, Клейтон Карр. Я действительно думаю, что ты можешь говорить это искренне. Конечно, девушка должна проявлять осторожность. Так много молодых людей, склонных к обману.
- О, Шарлотта, я говорю искренне… честно. И я к этому отношусь так серьезно, что… ну… - Он сглотнул, и на его веснушчатом лице отразилась настоящая мука… - Мне бы хотелось думать, что в один прекрасный день, может быть, когда я закончу Принстон…
Его объяснение в любви прервалось звоном колокола, раздавшегося в отдалении. Звуки оркестра смолкли, и танцующие пары остановились. Все поняли, что ударили в колокол тревоги. Джек нахмурил брови и сказал:
- Прости, ягодка, - сказал он, обращаясь к своей жене, и заторопился к одному из высоких, от пола до потолка, окон-дверей. Открыв его, он выскочил наружу. Стояла холодная, снежная ночь, в зал влетели хлопья снега, задуваемые свежим ветерком, создавая сказочную картину, пока один из слуг не притворил окно-дверь. В зале, в котором до этого установилась тишина, опять загудели голоса.
Затем в дверях опять появился Джек. Он поднял руки, призывая всех к тишине.
- Попрошу всех, кто входит в патрульные группы, присоединиться ко мне. Захватите оружие. Совершил побег Мозес, мой кучер.
Это заявление подействовало как электрический разряд. Молодые люди начали вопить: "Я-я-ху! Я-я-ху!" и пробираться через толпу в центральное помещение, чтобы забрать свои пальто и пистолеты с ружьями.
- Как будто они собираются на пикник, - воскликнула Лиза, подходя к Клемми.
- Скорее, как на лисью охоту, - мрачно заметила Клемми. - Им ничто так не нравится, как гоняться за беглецами.
- Клейтон, почему ты здесь стоишь? - спросила Шарлотта. - Почему ты не участвуешь в погоне?
Он посмотрел на нее.
- Я не состою в патрульной службе.
- Но совершил побег раб. Ты должен отправиться с другими, чтобы помочь поймать его.
- Я предпочитаю остаться здесь, с тобой.
- Клейтон Карр, ты кто - мужчина или мышка? Каждый молодой южанин, в жилах которого течет нормальная кровь, обязан помогать вылавливать беглецов. А что если один из ваших рабов убежит? Разве вы не захотите, чтобы вам помогли? Нам надо действовать заодно.
Клейтон колебался. Он не хотел говорить ей о том, что семестр в северном университетском городе Принстоне посеял в его голове серьезные сомнения относительно "особой организации общества". Два его напарника по общежитию были северянами, один из них - ярым аболиционистом. Много ночей в Нью-Джерси они провели в горячих спорах по проблеме, которая уже постепенно начала раскалывать нацию на две части. И Клейтон должен был признаться, что ему становилось все труднее защищать рабство. К тому же он знал, что если Шарлотта узнает даже о малейшем намеке на его отступничество от веры в необходимость рабства, а он знал, что вся семья Уитни слепо верила в это, то погаснет всякая надежда на роман между ними. Поэтому он произнес без всякого рвения:
- Думаю, ты права. Прошу прощения…
Он тоже направился в центральный зал. Между тем в комнате опять зазвучал смех и разговоры, женщины вернулись к сплетням, а оставшиеся мужчины к своим бокалам. Лиза подошла к одной из высоких застекленных дверей и протерла запотевшее стекло пальчиком. На улице мужчины, многие из них в сильном подпитии, садились на своих коней, а рабы стояли рядом и держали факелы. Джек уже сидел в седле Авенжера и что-то кричал мистеру Дункану, который держал свору лающих волкодавов на нескольких поводках. По крайней мере две дюжины молодых гостей, в их числе и Клейтон, включились в погоню. Когда к окну подошла Клемми, Лиза тихо спросила ее:
- Что они сделают с Мозесом, если поймают его?
- Может быть, они его и не поймают. Волкодавам будет трудно взять след по снегу. С другой стороны, если они нападут на его следы…
- Есть ли у него шанс?
- Боюсь, что небольшой.
- Что они с ним сделают? - повторила она. - Скажите мне. Я не неженка.
Клемми вздохнула.
- В большинстве случаев они спускают собак и позволяют им некоторое время рвать беглеца.
Лиза посмотрела на нее.
- Что вы имеете в виду?
- Когда они настигают беглеца, то нацеливают ружья и пистолеты ему в голову и предупреждают, что если он пошевелится, то они вышибут из него мозги. Потом натравливают псов и позволяют им рвать беглеца минут пять… Лиза! Что с тобой?
Лиза прислонилась к стене, ее лицо побледнело. Потом она выпрямилась и кивнула:
- Невероятно, что… что так называемые цивилизованные люди могут…
Ее прервал мистер Макильхенни, дирижер оркестра, который постучал своей дирижерской палочкой по бронзовой подставке.
- Дамы и господа, - объявил он, - занимайте, пожалуйста, места для хоровода.