Варя Медная - Суженый стр 12.

Шрифт
Фон

- Счастлива, - подтвердила я, - но вы не имеете к этому никакого отношения. Если бы не госпожа Остиопатра, вы бы без малейшего зазрения совести обрекли Озриэля на мучительную смерть.

- Осторожнее, Ливи, - вкрадчиво сказала она, подаваясь вперед, - я всё ещё могу это сделать.

Я хотела возразить, что её угроза мало согласуется с обещанием, данным ифритке, и вряд ли мадам Лилит захочет навлечь на себя её гнев, но рассудила, что не стоит испытывать судьбу, и промолчала. Спасти Озриэля намного важнее сиюминутного желания щелкнуть первого советника по носу. Поэтому я просто спросила:

- Вы сегодня отпустите его?

- Такого уговора не было, - отрезала она. - Бабулю я сразу предупредила: пусть бушует, сколько влезет, но он получит свободу не раньше, чем закончится праздник. Мне не нужны сюрпризы от кучки студентов, которые могут поставить под угрозу дело моей жизни. Ещё в свой первый день в Академии, снимая гигантского слизняка с люстры в обеденной зале, я усвоила раз и навсегда: никогда не знаешь, что взбредет вам в голову.

По челу первого советника скользнула тень неудовольствия, к которой было примешано что-то ещё. В этом "чем-то ещё" я не без труда узнала неуверенность - эмоцию, столь редко посещающую её, а потому со скрежетом поддающуюся опознанию. Я поняла, что госпожа Остиопатра одна из тех немногих, кто заставляет мадам Лилит чувствовать себя неуютно, и это ей чертовски не нравится.

- Значит, после праздника, когда все ваши аппетиты будут удовлетворены, Озризля отпустят?

- Да, - нехотя признала мадам Лилит, но упоминание о грядущем повышении из первого советника в королевы явно улучшило её настроение. - Правда о твоём освобождении речи не шло, - сладко добавила она, поерзала в кресле и сложила ручки под грудью. Заметив, как я нервно покосилась на песочные часы, великодушно махнула рукой. - Можешь идти. будет печально, если ифрит рассыплется, так и не дождавшись запасной шкуры.

Я не стала задерживаться, чтобы придумать колкость в ответ, и поспешила к двери.

- Ах да, Ливи, чуть не забыла за всеми этими хлопотами. Оно пришло сегодня утром. - Первый советник зашарила по столу в притворном смятении, приговаривая: - Где-то здесь… я точно помню, что положила сюда. Нет, должно быть всё-таки автоматически переложила к остальной корреспонденции. Ах, да вот же оно!

Естественно, нужный конверт лежал на самом виду.

- Мне очень жаль, - сказала мадам Лилит, протягивая его и даже не пытаясь скрыть злорадство.

Я взяла распечатанное письмо, пробежала его глазами и спокойно вернула:

- Мне тоже.

Даже мелькнувшее в её глазах разочарование не послужило утешением, но я не доставлю ей такого удовольствия, не выдам своего отчаяния.

Покрепче прижав сверток к груди, я вышла за дверь. Обратно возвращалась почти бегом, подгоняя стражника - отчасти, чтобы Озриэлю не пришлось мучиться ни одной лишней секунды, отчасти, чтобы не думать о содержимом письма. В нём господин Мартинчик сообщал, что, к его глубочайшему сожалению, их опередили. Последний экземпляр магических щипцов был днём ранее выкуплен коллекционером, пожелавшим остаться неизвестным, поэтому он ничем не может помочь.

Глава 9
в которой много плачут, смеются и мерцают

У спуска в темницу нас перехватил Эол Свирепый, сообщив, что дальше поведет меня сам. Стражник спорить не стал: испуганно икнул, глядя на гору мышц снизу вверх, и послушно испарился.

Обычно друзья негромко переговаривались, но на этот раз голосов не было слышно. Почему они молчат? Тут послышался звук, похожий на всхлип, и снова всё стихло. Я замерла, пронзенная ужасным подозрением, а потом побежала вниз, оступаясь и поскальзываясь на лестнице. Раз или два прищемила подол и услышала треск разрываемой ткани, но не остановилась, торопясь дальше. Сердце громко колотилось и чуть не выпрыгивало из груди при мысли о том, что я могла опоздать.

- Ливи! - закричала бледная, как полотно, Эмилия.

Я ринулась по проходу, дергая непослушными пальцами бечевку на свертке. Из-за сильной дрожи они всё время соскальзывали. Хотела спросить, как Озриэль, но губы не слушались.

Тишина! Почему такая страшная тишина?

Она растянулась на целую вечность, в течение которой я слышала лишь своё захлебывающееся дыхание и гулкие удары подошв о каменный пол. Наконец я остановилась напротив камеры, не в силах пошевелиться, и сердце пропустило удар. Опоздала. А потом от горы одеял раздался хриплый вздох, и я судорожно прижала ладонь ко рту. Жив!

- Ему гораздо хуже, Ливи, - взволнованно сказала Эмилия.

Я быстро сунула сверток мадам Гортензии.

- Скорее, оболочка внутри.

Гномка в два счета справилась с тесемками и принялась разворачивать пергамент - ей активно помогал Магнус. Я обернулась к великану.

- Пожалуйста, откройте камеру! Позвольте быть сейчас с ним, всего на пару минут, прошу!

Во рту появился соленый привкус, платье на груди всё вымокло, и только тогда я поняла, что слезы градом катятся по щекам.

Эол Свирепый молча отодвинул меня, одним точно выверенным движением открыл замок и отступил на шаг.

- Спасибо!

Друзья уже достали оболочку. Она чем-то напоминала маскарадный костюм, но при этом совсем не походила на снятую кожу. Тихо мерцая в полутьме темницы, она виделась нечетко, контуры расплывались, как будто оболочка ещё не определилась с окончательной формой. Гномка встряхнула её, как рубаху после стирки, и указала подбородком на одеяла:

- Уберите их.

Мы с Эмилией бросились высвобождать Озриэля из вороха, скидывая покрывала прямо на пол, но когда я потянулась, чтобы приподнять последнее, раздался стон и хриплое:

- Нет… сам…

- Озриэль, ты слишком слаб, а сейчас каждая секунда на счету.

- Сам… - упрямо повторил он.

- Надо придумать новую поговорку: "упрямый, как ифрит", - проворчал Магнус.

Я закусила губу, но спорить не стала и аккуратно просунула оболочку под одеяло. Озриэль забрал её и принялся возиться, кряхтя и сдерживая болезненные стоны. От каждого я дергалась и крепче сжимала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Временами он останавливался, чтобы перевести дух.

Мы окружили постель: Эмилия сцепила пальцы в замок, мадам Гортензия прижала сложенные лодочкой ладони к губам, Магнус нервно переступал с лапки на лапку, а я беспрестанно теребила рукав.

- Дайте ему воздуха, - раздался за нашими спинами голос Уинни. - Задушите его своей тревогой.

- Она права. - Я сделала шаг назад, остальные последовали примеру.

В этот момент Озриэль перестал возиться.

- Что такое? - вскинулась я и собралась, несмотря на запрет, отбросить одеяло, но тут оно само отлетело к противоположной стене, и мы зажмурились, потому что смотреть на такое сияние привыкшими к полутьме глазами было невыносимо.

Озриэль медленно осторожно поднялся на ноги. Он значительно уменьшился в росте, хотя всё ещё был гораздо выше, чем раньше, и держался неуверенно, словно стоял, согнувшись в три погибели, а не выпрямив плечи. Наверное, прилаживание оболочки ещё не закончилось, и он боялся порвать её неосторожным движением. Ифрит вышел на середину камеры, запрокинул голову, широко распростер руки и прикрыл глаза.

Мы проводили его завороженными взглядами. Он был похож на себя прежнего, если не считать исходившего от тела сияния и размытых контуров. Они подрагивали и расплывались, но с каждой секундой становились всё более четкими, приближаясь к телу. Вокруг парила и вихрилась искрящаяся взвесь, постепенно оседая на его кожу, вплавляясь в неё. Отблеск зеленоватого свечения падал на лица Эмилии и мадам, плясал в медной бороде Эола Свирепого, замершего на пороге. Через несколько минут всё закончилось, и сияние погасло. Озриэль коротко выдохнул, открыл глаза и обвел нас взглядом, остановив его на мне. На губах заиграла робкая улыбка.

- Только мне показалось, что наш ифрит похож на фею? - осведомился Магнус в наступившей тишине.

Я прочистила горло:

- Всё?

- Всё, - смущенно подтвердил Озриэль.

Я с радостным воплем подбежала и запрыгнула на него, обвив руками и ногами, тесно прижалась и зажмурилась от счастья. Он так же крепко стиснул меня в объятиях, и на несколько сладостных мгновений остальной мир перестал существовать: в животе порхали бабочки, я слышала только биение наших сердец, моё торопливое и его с замираниями. Озриэль осторожно гладил меня по голове и шептал какие-то нежности на смеси нашего языка и ифритского, зарывшись в волосы. А ещё слегка убаюкивал, потому что я всхлипывала, плача и смеясь одновременно.

Наконец я чуть отстранилась и взглянула ему в глаза, провела ладонью по лицу, локонам. Он тоже смотрел на меня - так, словно видел впервые, тем восторженным взглядом, каким только влюбленные умеют смотреть. Нежно провел согнутым пальцем по щеке, снимая слезинку, обрисовал скулу, провел по губам, отчего они тут же стали горячими, и хрипло сказал:

- Ты такая красивая, Ливи, самая красивая на свете.

Я шмыгнула и рассмеялась, вытирая тыльной стороной ладони нос.

- Неправда, я вся зареванная.

- Самая красивая, - повторил он, не отрывая взгляда от моих губ, - как 6ы я хотел сейчас тебя поцеловать.

- А я - тебя, просто до смерти хотела бы…

- А после этого…

- Я тоже об этом подумала!

- Мы вам не мешаем? - кашлянул Магнус. - А то можем попроситься пока на чай к мадам Лилит. Жарковато тут стало.

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке

Похожие книги

Технарь
13.3К 155