Он, наверное, ждал, чтобы она простилась и ушла, оставив его одного с его проблемами, но что-то удерживало Эдит.
- Подождите, Мэтью. У нас в гараже стоит мамина машина, на которую у меня есть доверенность. Я предлагаю вам ею воспользоваться.
Сейчас же берем такси и едем к нам. Машина в полном порядке, только надо заправиться, добавила она.
- Но.., тогда вам придется поехать со мной, с запинкой произнес он, глядя ей в глаза.
- Конечно, я поеду с вами! Не будем терять времени, - сказала она и, взяв с дивана сумочку, направилась торопливыми шагами к двери. - Ну решайтесь же быстрее! - нетерпеливо воскликнула она, потому что Мэтью все медлил.
- Эдит! Вы говорите серьезно? Да вы просто…
- Знаю, ангел, - подсказала Эдит.
Мэтью посмотрел на нее таким выразительным взглядом, что она невольно покраснела.
Затем, стремительно сорвавшись с места, он в одно мгновение пересек комнату, схватил с вешалки куртку, сунул в карман бумажник.
- Я готов. Тогда не станем мешкать.
За то время, пока они ехали на такси до дома Эдит, она попробовала разобраться в мотивах, толкнувших ее предложить Мэтью свою помощь, но ей ничего не приходило в голову. Это был безотчетный порыв, импульс, продиктованный сочувствием. Наверное, у Мэтью есть друзья или родственники и они помогли бы ему.
Разумеется, он нашел бы выход из положения.
Но она не могла не предложить ему машину, когда увидела его лицо - осунувшееся, со сведенными бровями, его глаза - потемневшие, полные боли и тревоги. Ей словно по невидимому проводу передались его тревога, его страх за близкого человека, и она знала только, что надо действовать как можно быстрее., Эдит на миг забежала домой, чтобы взять доверенность. Она мельком подумала, что хорошо бы переодеться - шелковый костюм в машине страшно помнется. Но представила Мэтью, который ждет ее внизу и считает секунды, и, махнув рукой на свой внешний вид, торопливо сбежала вниз по ступенькам. Через несколько минут они с Мэтью уже отъезжали от дома на белом "пежо". Потом перед ними замелькали городские улицы, и вот уже они понеслись по шоссе М-4.
Эдит покосилась на своего спутника. Мэтью весь сосредоточился на дороге. Короткая прядь волос упала ему на лоб, брови слились в одну сплошную черту над темными глазами. Изредка он нервно покусывал нижнюю губу. Она чувствовала, что им владеет сильнейшее напряжение, и машинально начала мысленно твердить про себя: "спокойно, спокойно, все хорошо, отцу Мэтью уже лучше". Эта нехитрая психотерапия всегда помогала ей, но сейчас она старалась мысленно передать ее Мэтью, потому что говорить такие банальные слова вслух казалось неловко.
- Извините, что я все время молчу, - произнес вдруг Мэтью. - Но я очень обеспокоен состоянием отца. Он уже давно страдает диабетом.
- Но почему он не обращается к врачам? - недоуменно спросила Эдит.
Мэтью только неопределенно пожал плечами.
- Сосед рассказал мне, что он услышал, как залаяла собака отца, заглянул в его сад и увидел, что отец лежит, а пес Шериф вылизывает ему лицо. Папа подстригал газоны, у него закружилась голова, и он упал. Сосед помог отцу добраться до дома и предложил вызвать врача, но тот категорически отказался. Тогда сосед позвонил мне.
- Я вполне могу это понять, - вздохнула Эдит. - Бабушка тоже терпеть не может обращаться к врачам, просто не доверяет им. У нее на все одно лекарство - самовнушение. Или еще дыхательная гимнастика по системе йогов. Но, слава Богу, у нее хорошее здоровье, для ее возраста, конечно.
Она сказала это и тут же вспомнила, как вчера бабушка тяжело переводила дыхание, суетясь на кухне, и что она не стала поднимать Ви, а попросила Эдит отнести девочку в кровать, хотя раньше любила брать детей на руки.
Тревога сжала ей сердце. Бабушка никогда не жалуется, и все привыкли, что с ней всегда все в порядке. Эдит, к своему стыду, вспомнила, что ей даже в голову не пришло поинтересоваться, как бабушка себя чувствует.
Упрекая себя за равнодушие, она покосилась на Мэтью.
- Ваш отец еще не старый?
- Ему шестьдесят два года, - ответил Мэтью. - Он архитектор, всю жизнь проработал в крупной строительной фирме. А последние восемь лет, с тех пор как живет в Кловере, изредка пишет статьи в журнал "Архитектура и строительство". В Кловере его профессия не востребована.
- Значит, раньше он жил в Лондоне?
- Да.
По его лицу Эдит увидела, что он углубился в себя, и не задала следующий вопрос, который готов был сорваться с ее языка, - о матери Мэтью. И правильно сделала. Скорее всего, она умерла. Или ушла от его отца. В том и другом случае вопрос прозвучал бы бестактно.
Без десяти пять они въехали в Кловер - маленький городок, который правильнее было бы назвать поселком. Мэтью резко затормозил у тисовой изгороди, огораживавшей ухоженный сад. В саду стоял небольшой типовой дом из серого камня с черепичной крышей. Мэтью стремительно выбрался из машины и, пройдя в узкую зеленую калитку, заспешил к дому. Эдит тоже вышла, одернула жакет, немного постояла, оглядываясь, затем медленно направилась следом. Ей было не по себе - кто знает, что они застанут в доме?
Она поднялась по крутым ступеням, ведущим к двери, и прислушалась. В доме было тихо.
Эдит осторожно открыла дверь и проскользнула внутрь, стараясь производить как можно меньше шума.
Она оказалась в маленькой прихожей. Из комнаты напротив доносились приглушенные голоса. В тот же миг из приоткрытой двери выбежала собака, большой черный Лабрадор, и принялась обнюхивать Эдит, затем приветливо замахала хвостом, решив, что эту гостью можно отнести к разряду "своих".
Эдит робко стукнула в дверь, и на пороге возник Мэтью.
- Эдит, проходите. Отцу лучше. - Его лицо посветлело, плечи расправились, словно с них упала тяжесть.
- Может быть, мне лучше побыть в саду? смущенно спросила она. - Вряд ли вашему отцу приятно присутствие посторонних.
- Ни в коем случае, - раздался голос из комнаты. - Заходите, дорогая, дайте мне посмотреть на вас.
Эдит вошла в комнату, нервно сжимая в руках сумочку. На большом старомодном диване, прямо напротив двери, сидел худощавый пожилой человек с седыми волосами и усами.
Эдит подумала, что он похож на отставного военного. Он явно только что лежал - плед был сдвинут в сторону, подушка в вышитой наволочке смята. Отец Мэтью был одет в черный трикотажный пуловер и спортивные брюки.
- Здравствуйте. Меня зовут Эдит Грэхем, - учтиво представилась она, стараясь не глазеть по сторонам. Ее всегда интересовали чужие жилища, и Эдит успела заметить в глубине комнаты необычный камин и какие-то интересные вещицы на каминной полке.
- А я Томас Смит, просто Томас. Проходите, чувствуйте себя как дома. Сын сказал, что вы приехали на вашей машине? Очень любезно с вашей стороны. Его машина до сих пор в ремонте, он, видите ли, занимается благотворительностью и доверяет ее ремонт каким-то маргинальным личностям. Не спорь, Мэт, - перебил он сына, пытавшегося что-то возразить. - Извините, что я не встаю, голова немного кружится, но скоро все пройдет. Я думаю, во всем виновата эта жара.
Эдит подошла к нему, чтобы пожать протянутую руку. Пальцы отца Мэтью были холодными и, как ей показалось, слегка дрожали.
Он пристально посмотрел на нее выпуклыми светло-серыми глазами, которые тоже показались ей холодными, несмотря на приветливые слова. Она нашла в нем очень мало сходства с Мэтью, который, должно быть, пошел в свою мать.
- Я очень рада, что вам уже лучше, - улыбнувшись, сказала Эдит. - Наверное, вам стоит немного подкрепиться. Вы не против, если я приготовлю чай? Если только Мэтью покажет мне, где здесь кухня…
- На кухню вы попадете из прихожей, там в углу застекленная дверь. Можете хозяйничать в свое удовольствие, дорогая, - медленно проговорил Томас Смит.
Эдит кивнула и, оставив сумочку на стуле, направилась к двери. Ей было не по себе от взгляда отца Мэтью - холодно-любопытного. Она чувствовала его даже спиной.
Оглядевшись в узкой старомодной кухоньке, Эдит поставила на плиту чайник и поискала какое-нибудь печенье, но не нашла и открыла буфет. Мука есть. В холодильнике она обнаружила яйца и масло. Ее не оставляло ощущение, что, несмотря на любезный прием, мистер Смит не особенно хочет, чтобы она хозяйничала в его доме. Но Эдит упрямо вздернула подбородок. Раз слова произнесены, она будет действовать. В конце концов, что ей остается? По крайней мере, сделает что-нибудь полезное.
Она засучила рукава шелкового жакета и замесила тесто. Разыскав баночку с остатками абрикосового джема, Эдит раскатала тесто в лепешку, сверху выложила джем и поставила пирог в духовку. Через полчаса он будет готов.
Она вышла в прихожую и прислушалась - сын и отец негромко о чем-то разговаривали. Она услышала, как Томас спрашивает:
- Значит, с Шейлой у тебя все кончено?
Эта твоя знакомая хотя бы собак не боится.
Эдит тихонько попятилась назад и прикрыла Дверь. Но она снова приоткрылась, в кухню вошла собака, села и, склонив голову набок, посмотрела на гостью - вполне дружелюбно.
- Твой хозяин не хочет обращаться к врачу, да? - вздохнула Эдит. - И ему не очень нравится, что с его сыном приехала я. Спасибо, что ты отнесся ко мне дружески.
Пирог был уже почти готов. Она заварила чай, поставила на поднос чашки и молочник, потом достала пирог, порезала его на кусочки и выложила на блюдо, которое нашла в буфете.
Затем подошла к двери в гостиную и услышала, как Мэтью говорит:
- Ты ведешь себя неразумно.
- Я поступаю так, как считаю нужным, - ответил ему отец, повысив голос.
Но Эдит на этот раз решила, что пора ей напомнить о себе. Легонько постучав в дверь, она сказала: