- Завтра ты обещал повезти нас с Лелей в Луна-парк, папочка, - капризно надула губы Лена.
- Да, да, Ленок. Это днем. А вечером…
- Я буду кататься до самого темна. А еще ты обещал нам с Лелей, что позволишь сесть за руль на трассе.
- Да, да.
Достигайлов вспотел от волнения, и большая капля пота скатилась по его носу в бокал с шампанским.
- Я поеду с вами, можно? - обратился к нему Петя. - Я хотел бы сделать несколько этюдов. Если вы, Костя, не возражаете.
- Буду только рад. - На этот раз улыбка получилась настоящей. Достигайлов встал из-за стола. - Мы с Леной заедем завтра в одиннадцать. Условлено? А потом - ресторан. Как раз должны подвезти свежих раков из Азова.
Он поцеловал руку Миле и Ксюше и, приветливо кивнув Леле, легко сбежал по ступенькам, держа за руку дочку. Через минуту джип уже выезжал из ворот усадьбы.
- Ну и дела! - Борис довольно потирал руки. - Могу поспорить на ящик шампанского, что этот мешок с баксами будет моим спонсором. Ксюля, мы захватили с собой кассету с записью из Эдинбурга?
- Кажется, да. И из Питера тоже.
- К черту Питер! В своем отечестве стены только мешают. Да и в том зале никудышная акустика. Виталий, как вы думаете, этот увалень на джипе смыслит хоть что-нибудь в настоящем искусстве?
- Думаю, что да. Но еще больше он смыслит в женщинах. Леля, я не ожидал, что ты поступишь так опрометчиво и…
- Она нормально поступила! - воскликнул Петя. - Благодаря Леле вы все теперь будете пить-гулять на дармовщину и злословить про этого Костю на каждом углу. Потому что вы все ему завидуете. Все, кроме Лели.
- Послушай, Петр, за этим столом собрались люди искусства, а они, как ты знаешь, выше такой зависти. Ты еще молод и полон максимализма, который долго будет швырять тебя из стороны в сторону, как резиновый мячик. - Виталий Августович как огня боялся некрасивых семейных сцен. - Ты тоже принадлежишь к этому прекрасному племени людей без царя в голове и с искрой Божьей в сердце. Ты…
- Ты, Виталий, завидуешь ему больше всех. Правда, мама? - Он повернулся к беспокойно ерзавшей на стуле Миле. - Мама, скажи хоть раз правду, как бы тяжела она для тебя ни была.
- Чего-чего, а зависти мой папочка лишен напрочь. - Ксюша подошла к отцу и, обняв его за плечи, уперлась в макушку подбородком. - Папочка, ты ведь поедешь с нами в ресторан, правда? Может, это чучело с чумазой физиономией на самом деле окажется нам когда-нибудь полезным. - Она подмигнула Леле. - Молодец, сеструха. В нонешней жизни самое главное - всегда быть в седле.
- Неужели это ты, Сурок? Вот уж никак не думала встретить тебя здесь! - Леля удивилась, увидев Милу, которая панически боялась темноты, а еще больше дикой природы, на берегу бледно освещенного полумесяцем озера.
- Как хорошо, девочка, что ты вышла погулять. Мне очень нужно поговорить с тобой. У тебя найдется десять минут?
- Думаю, что да. Мы с Петькой хотели покататься на лодке, а у нее кто-то сломал весло. Он побежал к Генке - за другим.
- Я так рада, что мой сын в тебе души не чает, так рада. Давай присядем на лодку. - Мила вынула из кармана пачку "Салема" и закурила. - Если бы не ты, он бы уехал на все лето в этот монастырь, где его используют как водовоза, ассенизатора и так далее. Помнишь, в прошлом году он пробыл там целый месяц? Вернулся, как из ссылки, - страшнее смерти. Ты, девочка, заменила ему и Бога, и все остальное. Ты представить себе не можешь, как я тебе за это благодарна.
Слова сыпались из Милы как горох. Леля улыбнулась, тряхнула волосами.
- Ну да, я и есть святой образ. Ты разве не знала? - Леля встала, одернула на животе майку. - Ладно, я пошла - от всяких "спасибо" у меня болят барабанные перепонки.
- Постой. Я хотела поговорить с тобой об отце.
У Милы было трагическое выражение лица.
- Об отце? Он что, кого-то убил?
- Нет. Он, как ты знаешь, мухи не обидит. Но себя он убивает. День изо дня. С методичностью капли, которая долбит камень.
- Ты имеешь в виду ночную работу? Так ведь он спит потом до двенадцати или дольше. Я сама люблю бодрствовать ночами.
- Он не работает. Представь себе, девочка, он не работает.
- Но он только вчера показывал мне свой "Закат из окна, выходящего в сад". Очень даже неплохо. Я бы сказала, на четыре с плюсом.
- Спасибо, девочка. У тебя всегда был тонкий вкус. Но как бы тебе сказать… Словом, Виталий не имеет никакого отношения к этой картине.
- Что-то не пойму я тебя, Сурок.
- Девочка, последнее время твой отец пьет ночи напролет. Видела бы ты, сколько пустых бутылок я закапываю каждый вечер возле пещеры. По-тихому и по-темному. Вера с Генкой увидят - стыда не оберешься. Знаешь, какие длинные языки у прислуги. Виталий очень дорожит своей репутацией порядочного, трезвого человека. Не приведи Господи, начнут сплетничать в деревне.
- Ладно, но тогда кто написал "Закат из окна"? У Петьки совершенно иная манера, да он никогда и не пойдет на то, чтобы на его картинах ставили чужую фамилию.
- "Закат" написала я, - невозмутимо сказала Мила.
- Ты? Ладно заливать! Сама говорила, что уже пятнадцать лет не брала кисть в руки.
- Да. Говорила. Я вынуждена была солгать.
- Ну а другие картины? Их что, тоже ты написала? - ломким от волнения голосом спросила Леля.
- Какие именно картины ты имеешь в виду?
- Все. С тех пор, как умерла мама. После ее смерти отец целый год не писал. Потом вдруг стали появляться один за другим эти странные пейзажи из окон, с балконов, террас и так далее. Это ты их писала?
- Да. Их написала я.
- Но к чему вся эта ложь?
- Понимаешь, девочка, мое имя не известно никому. Виталик же был когда-то скандально знаменит. Ты помнишь, что говорил "Голос Америки" после того, как на отца появилась эта паскудная рецензия в "Правде"?
- Да. Его сравнивали с Пикассо.
- За его картины, вернее, за холст, на котором стоит его подпись, готовы были выложить сотни долларов. Мне не давали ни копейки. Разумеется, дело еще и в том, что нас, женщин, всерьез не воспринимают. Особенно в живописи. Но только прошу тебя: ему ни слова.
- Но он же сопьется, Сурок. Он не может жить без работы. Ты сама сказала, что последнее время отец зверски пьет. Раньше его сдерживало творчество.
- Творчество здесь ни при чем. - Мила полезла в карман за новой сигаретой. - Твой отец, сколько я его знаю, ненавидит живопись. У меня такое ощущение, что он давно бы покончил с собой, если бы ему пришлось зарабатывать живописью на хлеб насущный.
- И как давно ты знаешь его, Сурок? - с любопытством спросила Леля.
- Мы познакомились на выставке Олега Вуколова. Там были и вы с Ксюшей.
- Будем надеяться, это так и есть на самом деле, хотя после того, что ты мне сказала, я вряд ли смогу вам верить. Сурок, может, ты пошутила?
Мила затрясла головой.
- Если не веришь мне, спроси у отца.
- Постой. Допустим, он уже двенадцать лет не пишет, в таком случае чем он занимается ночами? Прости, но я никогда не поверю в то, что все эти двенадцать лет отец пил не просыхая. Он выглядит очень даже неплохо. У пьяниц одутловатые рожи.
- Он начал пить этой зимой. Правда, потом у него был небольшой перерыв. Вот уже пятую ночь он пьет так, словно хочет наверстать упущенное.
- Хочешь сказать, он пьет с тех пор, как приехали Ксюша с Борисом?
- Сама не знаю, девочка.
- Давай начистоту. Кажется, у тебя было желание излить мне душу. Лить - так до дна, верно?
- Да, девочка. Виталий обожает свой токарный станок. Ты же знаешь, какие великолепные штучки он на нем вытачивает.
- Милые деревяшки. - Леля улыбнулась. - Я всегда удивлялась: мой отец - и эти смешные зверюшки, птички, крокодильчики…
- Он задумал отделать мастерскую под средневековый замок. Все из дерева - и ни одного гвоздя.
- Я знаю.
- Он проводит за этой работой ночи напролет. Вернее, проводил до недавнего времени, вытачивая канделябры, посуду, кубки. Теперь он называет эту затею причудой старого болвана. Вчера и больше того… Вчера он…
Мила всхлипнула и полезла за платком.
- Что он сделал вчера?
- Он сказал, что подожжет свою Башню вместе с картинами, вот что.
- Но при чем тут Ксюша с Борисом? Это совпадение или случайное стечение обстоятельств?
- Не знаю.
Мила загасила окурок о борт лодки и спрятала в пустую коробку из-под "Салема".
- Ты все знаешь, Сурок. Если не хочешь говорить, то спокойной ночи.
- Не уходи. Пожалуйста, не уходи. Вчера отец так поносил Бориса, что мне сделалось страшно.
- Как?
- Обзывал вонючим жеребцом, быком с дохлыми яйцами и так далее. Господи, что я мелю? Ведь ты девушка.
- Ладно, я и похлеще слыхала. Давай ближе к делу.
- Он сказал, что подсмотрел случайно, как этот Карузо с протухшим фаллосом трахает его дочь. Они занимались любовью в беседке на полу. Он сказал, Борис искусал Ксюше грудь до крови. Это правда - она ходит в закрытом платье и не купается в нашем присутствии.
- Зачем же она ему позволила? - брезгливо спросила Леля. - Мне кажется, Ксюша не из тех, кто станет терпеть то, что ей не нравится.
- Ей это очень нравится, девочка.
- Тогда какое вам всем дело? Как говорится: каждый сходит с ума по-своему.
- Она его родная дочка. Отцы обычно очень переживают, когда их дочери выходят замуж. Это своего рода Эдипов комплекс. К тому же Виталий презирает Бориса.
- Ты преувеличиваешь, Сурок. Отец всего лишь подтрунивает над ним, да и то по-доброму.