Разглядывать Ольгу оказалось очень интересно, к тому же она спала, что делало наблюдение безнаказанным. На ней было то же платье, что и вчера, волосы распущены, лицо скрыто в мозаичной тени листвы. Тонкая талия еще более явственно обозначилась от неудобной позы, при этом довольно откровенно вырисовывалась грудь, которая мерно и высоко вздымалась в такт ровному дыханию спящего человека. Несмотря на то что темная ткань закрывала ее до самой шеи, Алексу в этом зрелище почудился верх бесстыдства. Засмотревшись, он чуть сильнее обычного оперся плечом на раму, и она громко стукнулась о стену.
Ольга тут же проснулась. Повернув лицо по направлению к разбудившему ее шуму, она явила взгляду Александра заспанные милые глаза и пересохшие, чуть припухшие губы. Приветствие замерло на его устах, когда он заметил происходящие с девушкой перемены. На мгновение ее глаза расширились, а рот приоткрылся, затем краска стремительно залила лицо, и она громко вскрикнула.
В эту минуту Александр вдруг вспомнил, что совершенно не одет! Стремительно захлопнув окно и задернув штору, Александр нервно ругнулся, а затем расхохотался. Надо же, скрыть свою наготу от разбитной Дуни, а затем взять и смутить молодую неопытную барышню!
Александру было смешно и одновременно действительно стыдно. Успокаивало лишь то, что скорее всего барышня не столь уж вопиюще невинна, учитывая совместное проживание со стариком Истопиным. Ну, не дочка же она ему, в самом деле, что там с родословной ни крути!
После этого происшествия Александр благоразумно решил одеться. Мало ли кто может войти, в середине-то дня! К тому же все равно придется выходить для оглашения завещания, поэтому стоило начать собираться.
* * *
В средней зале, которая обычно отводилась для игры в карты, был выставлен дубовый массивный стол, покрытый темным бархатом. За ним расположился Расточный, одетый торжественно и ради такого случая даже напомадивший без всякой меры себе бороду и волосы. Рядом с ним восседал Тюрин, являя, с точки зрения Александра, зрелище вполне комичное, впрочем, остальным, наверное, так не казалось. Напротив стола были расставлены стулья, где могли разместиться многочисленные слуги, а также немногочисленные родственники покойного барина.
Церемония оглашения завещания началась с того, что Ольга Григорьевна Розум называлась отныне Ольгой Ивановной Истопиной и признавалась родной дочерью дворянина Ивана Федоровича Истопина. Матерью ее упоминалась вольная крестьянка Мария, ныне покойная. Эта новость вызвала всеобщий переполох, главным образом напугав и удивив саму Ольгу Григорьевну, которую, впрочем, теперь и неизвестно было, как называть.
Затем следовало известие, что имение наследуется дочерью барина лишь наполовину, как и само производство аптекарской направленности вместе с аптекарским огородом и зелейной лавкой. Другую половину получает двоюродный племянник усопшего, Александр Николаевич Метелин. Далее по тексту шли многочисленные награждения слугам и всякие мелкие благости и почести.
Александр откровенно скучал на этом заседании, не слыша решительно ничего для себя нового и интересного. Основное он все уже понял. Иван Федорович чудил… Сначала признал дочкой свою подопечную, не исключено, что любовницу, затем, одумавшись и переживая за судьбу собственного дела, приписал к завещанию племянничка, надеясь на то, что, имея медицинское образование, он от столь лакомого кусочка не откажется. С другой стороны, если подумать, возможны и варианты…
Почему-то Александру вспомнился утренний сон, неприятные холодные кикиморы с лягушками, которых смогла разогнать лишь Дуняша. Он попытался представить дядюшку, проживающего в поместье и каждый день общающегося с этой грациозной юной лебедью, которая сейчас рядится в заправскую монашку. Возможно, дядя и любил ее… Может, она отвечала ему взаимностью, что с того? Чем он мог помочь ей, безродной своей воспитаннице? Ольга не дворянка. Жениться на ней? Пожалуй, самое простое. Но почему-то покойный чудак выбрал такой нелепый способ сделать ей имя - посмертно признал дочерью. Ведь это все чистейшая "липа" и провокация! Теперь он никак не сможет подтвердить свои слова. При желании, их можно даже оспорить. Уж лучше бы женился!
Александр в задумчивости тер подбородок и разглядывал нежный профиль Ольги, которая сегодня выглядела особенно взволнованной и избегала поднимать на кого-нибудь глаза. Неужели настолько смущена была видом его обнаженного тела? Надо же, сама невинность, просто ангел, да и только! Александр подумал даже, что, пожалуй, и сам мог бы удочерить ее, если бы она часто являла его взору столь трогательную картину, как сейчас.
Девушка успела переодеться. Теперь на ней было темно-коричневое, чуть более открытое платье, отороченное золотой тесьмой, что, впрочем, расценивалось обладательницей платья как недостаток, который она прикрыла траурной тафтой. Волосы Ольги оказались гладко зачесаны в тугой пучок - никаких излишеств. Ни дать ни взять, настоящая дочурка в трауре.
Александр не понимал, что напрягало и злило его. Во всем чудился подвох. Этот траур, странная волокита с наследством, надуманные родственные связи - все раздражало и не внушало доверия. Эта ангельская девушка явно водила всех за нос, в чем-то врала, не умея совершенно этого делать, и ответ лежал где-то рядом, совершенно на поверхности. При этом мысленно Александр ни к чему не мог прицепиться, а в голове то и дело всплывали лягушки, выброшенные, в чем он не сомневался, из того дома, в котором почему-то ночевала Ольга. Черт побери, чей это вообще дом?!
- Александр Николаевич! - "выволок" его из недр глубокой задумчивости дотошный управляющий. - Вы не имеете вопросов ко мне по сути завещания?
- Я? Нет. - Александр постоянно думал о лягушках… - У меня нет вопросов.
- Ольга Григорьевна? - переадресовал вопрос Расточный.
Девушка отрицательно покачала головой. После того как будут улажены разные формальности, она официально станет носить отчество Ивановна и фамилию Истопина… Оля и сама не знала, как к этому относиться.
Тем временем управляющий освободил расшумевшуюся, возбужденную прислугу, которая разошлась обсуждать барские подарки, и принялся вводить Метелина в курс дела.
- Итак, на сегодняшний день мы имеем в качестве наследства небольшое процветающее предприятие, - начал он. - В Москве на сегодняшний день насчитывается около десятка аптек, и все они так или иначе являются успешными, потому что цены на лекарства достаточно высоки, а спрос неиссякаем. Нашим врагом и союзником в деле производства различных снадобий выступает Аптекарский приказ, который теперь называется Медицинским управлением, а также Аптекарская канцелярия, которая в ближайшее время непременно нагрянет к нам со своей бумажной волокитой. При этом, чтобы сердце ваше не сильно омрачалось, призываю вас радоваться! Например, тому, что располагаемся мы рядом с Москвой, а не с каким-то уездным городом поблизости, ибо там больше одной аптекарской лавки на весь город иметь нельзя. Наш аптекарский огород, который занимает по площади чуть ли не половину крестьянских пахотных земель, специализируется не столько на торговле через московскую или тем паче Аннинскую лавку, сколько на продаже разнообразных снадобий в личное пользование высокопоставленных особ. Это тонкая и не во всем законная работа, но именно такой подход практиковал Истопин. Нынешние владельцы могут пересмотреть сей взгляд и наконец-то порадовать Василия Кузьмича полностью законными бумагами.
При этих словах управляющий воззрился на Тюрина, и тот усиленно закивал головой. Будучи не столько распорядителем в Аптекарском огороде, сколько секретарем Истопина, Тюрин слыл большим педантом и, естественно, противником всего тайного и не вполне законного.
Александр оживился было, желая подтвердить, что законность бумаг его очень волнует и он на ней настаивает, но затем осекся, ибо ему расхотелось "радовать" Тюрина. Поэтому, изобразив на челе благородную задумчивость, Метелин сообщил, что сначала ему следует ознакомиться с делами.
- Ну, Ольгу Григорьевну я не спрашиваю, так как она интересовалась возрастающими потребностями на необычные снадобья гораздо более, чем Истопин. Покойному барину даже приходилось ее кое в чем ограничивать, не правда ли?
К удивлению Александра, Ольга не улыбнулась этой нелепой шутке, а, напротив, вздрогнув, побледнела и сдержанно кивнула.
- Прошу прояснить этот вопрос! - оживился Алекс, нисколько не смущаясь замешательству Расточного и откровенной панике Ольги.
После минутной паузы Расточный нараспев сообщил, что Ольга Григорьевна, мол, в таких делах гораздо более всех сведуща, так как общение с серьезными деятелями государства простым служащим никто бы не доверил. На что Тюрин тоже подобострастно закивал.
- Какая низость, господа! - поднялся и начал ходить по зале Александр. - Свалили все на милую барышню. Почему же она так бледна и не говорит ни слова?
Ольга встала. Видно было, как непросто она возвращает себе самообладание, но взгляд ее стал прямым и светлым, а речь, как всегда, спокойной и рассудительной.
- Александр Николаевич, я призывала вас вчера не фамильярничать и рада, что вы услышали мою скромную просьбу. Прошу прощения за свое нездоровье, последнее время проблемы разного толка отнимают много моих сил. Вне всякого сомнения, постепенно вы войдете в курс дел и будете нам всем мудрым советчиком. А сейчас, раз наши служащие до сих пор в чем-то некомпетентны, предлагаю обсудить это отдельно, без них. Думаю, что Фома Лукич не против? А вы, Василий Кузьмич?
Естественно, те счастливо закивали.
Александр содрогнулся от звука ее голоса. Сколько мягкой иронии, силы и уверенности в себе, какое высокое ораторское искусство! Она бы покорила любой суд, если бы предстала перед ним.