- Вы всю жизнь держите круговую оборону? Почему вы так уверены, что я злорадно сторожу момент, когда вы промахнетесь?
- Я вам не нравлюсь. Вы считаете меня бездушным чудовищем, выгнавшим свою младшую сестру из дома и собирающимся отобрать у вас племянника.
- Стоп. Давайте по мере поступления. О ваших отношениях с Жанет я знал исключительно со слов самой Жанет. Кстати, она вас никогда ни в чем таком не обвиняла. Просто… как и все французы, она была несколько импульсивна. Семья не приняла ее избранника - она просто прекратила общение с семьей.
- Я искала ее…
- Позвольте мне быть жестким в этом пункте. Хотели бы - нашли.
- Я боялась…
- Чего?!
- Что она и в самом деле больше не хочет считать меня сестрой. Это трудно пережить.
- Ну… ладно, идем дальше. Насчет бездушных чудовищ - это перебор. Просто у вас выработалась весьма энергичная и агрессивная манера общения. Согласен, в бизнесе это срабатывает, но вы-то явились с этим к двум своим, как ни крути, родственникам. Свалились с неба, брезгливо покрутили носом и заявили: так, здесь все ясно, дядя у тебя, малыш, неудачник, ничего хорошего у него не выйдет, так что сейчас я тебя заберу и дам тебе все самое лучшее, а ты по этому поводу немедленно станешь самым счастливым на свете.
- Я так не думала…
- Думали, думали. Беда ваша в том, что вы слишком давно сами принимаете решения. Все. Всегда. А женщина - не конь, она должна время от времени проявлять слабость.
- Если я проявлю слабость, меня сожрут.
- Не-е-тушки! Это если я проявлю слабость - меня сожрут. А вас пожалеют. Вам захотят помочь. Снисходительно переглянутся и шепнут на ухо друг другу: она так очаровательна, давайте сделаем скидку и поможем ей.
- Я не хочу ничьей жалости!
- Напрасно. Вы думаете, мир кишит слабенькими дурочками? Отнюдь нет, среди мужчин дураков и слабаков куда больше. А слабенькие дурочки гнут свою линию и всегда приземляются на четыре лапки. Проявляя слабость, вы предоставляете тратить силы другим - но добиваетесь при этом своего.
- Да вы иезуит!
- Умнейшие были люди, кстати.
- По вашей логике, если бы я заявилась к вам в Штаты, всплакнула бы, поиграла с Жанно в кубики, рассказала бы вам, как я люблю этого малыша…
- Вы вторгаетесь на запретную территорию. Мы говорим о бизнесе и только о бизнесе. Хитрость и ложь в отношениях между близкими людьми недопустимы. И потом, их же сразу видно. Особенно детям. Они знать не знают, а чувствуют. Джонни Мымру терпеть не мог - и не зря.
- Мымра - это кто?
- Это нянька, которая его бросила в тот самый вечер, когда Тревор и Жанет… Такая… зануда старая. Договорились с ней до девяти вернуться - она в девять и ушла. Ничего личного.
- Какой ужас! Он же испугался, наверное?
- Не то слово. Его разбудили полицейске. Представляете - вам четыре года, вы спите в своей комнате, и вдруг лучи фонарей, дядьки чужие в форме…
- Бедный малыш…
- Он потом месяц не разговаривал, мычал и плакал. И никуда меня от себя не отпускал. У меня все руки в синяках были - так он вцеплялся. Собственно, поэтому так у меня и с работой получилось. Ни с какой няней он бы не остался.
- Да. Понимаю.
- Понимаете? Тогда и дальше должны сообразить. Только он успокоился, только мы чуть-чуть выкарабкались из этого кошмара - появляется такая вся из себя красавица-графиня в соболях и жемчугах и говорит, что заберет у меня Джонни. Кого из нас двоих это могло обрадовать? И откуда тут взяться теплым чувствам?
Шарлотта подозрительно задышала носом, чтобы не сказать - засопела. Филип неожиданно понял, что очень устал.
- Знаете что? Давайте еще по одной - и пошли спать. У меня глаза слипаются, а вам еще и вставать рано.
- Да, через три часа…
- А вы плюньте, не ходите никуда.
Шарлотта неожиданно хихикнула.
- Хороший совет, но, боюсь, совет директоров будет несколько… удивлен.
- Эх, не слушаете вы умных советов. Да они будут у вас как шелковые. Ничего, вот передохнем - я вами займусь. Мы кардинально поменяем ваш имидж.
- Филип?
- А? Что?
- А у вас кто-нибудь… остался в Штатах?
- Это вы насчет девушек? Скорее нет, чем да. Думаю, одна барышня будет с ума сходить от беспокойства, но назвать ее "моей девушкой" не позволяет врожденная честность.
- Коллега?
- Бывшая. Собственно, единственный человек, который до сих пор помнит о моем существовании и даже пытается помочь.
- Влюблена в вас?
- Естественно! Мое всесокрушающее обаяние…
- И скромность.
- И скромность, конечно, тоже, но обаяние - в большей степени. Так вот, женщины от меня без ума.
- Все?
- Поголовно.
- Тогда я буду исключением.
- Зря. Да у вас и не выйдет. Вот увидите, скоро вас начнет охватывать приятное томление при одном моем появлении…
Она все-таки засмеялась, но с кресла поднялась.
- В самом деле пора спать. Пойдемте, провожу вас.
Они шли бок о бок по темному дому, и Филипа вдруг охватило странное ощущение покоя. Дом больше не казался чужим и роскошным. И черноволосая красавица с удивительными глазами больше не вызывала опасений и неприязни. Рядом с ним шла Шарлотта, сестра Жанет…
Приятные мысли были прерваны пронзительным звуком, от которого у Филипа скрутило в тугой комок внутренности. Он ненавидел этот звук.
В темноте и тишине горько и отчаянно плакал Джонни.
5
В комнате было темно, свет почти не пробивался сквозь плотные шторы. Филип торопливо сел на кровать, прижал к себе рыдающего малыша.
- Я здесь, Маленький Джон. Что случилось, парень? Плохой сон?
- Здесь чудище! Огромное, с зубами. Оно внутри той штуки в углу!
- Это же просто шкаф. Там ничего нет, кроме твоей одежды.
- Нет, это логово чудища-а-а! Оно выпрыгнет оттуда и унесет меня-а-а!
Шарлотта включила ночник и решительно шагнула к шкафу. Джонни взвыл от ужаса и полез Филипу под футболку. Шарлотта громко и бодро заявила:
- Смотри, тут никого нет! Не надо бояться, тебе просто приснился плохой сон, потому что ты устал…
- Пусть она уйдет, Фил! Мне тут не нравится! Мне все тут не нравится. Давай поедем домой прямо сейчас!
- Жанно, перестань плакать и веди себя, как взрослый мальчик. Я же показала тебе, в шкафу никого нет.
- Фил, пусть она уйдет!
- Ти-хо! Она сейчас уйдет. Шарлотта, пожалуйста…
- Если вы будете поддерживать образ врага, он никогда не привыкнет ко мне…
- Не сейчас. Он испуган.
- Он просто капризничает.
- Даже если и так - пожалуйста, уйдите. Его испугала комната.
- Завтра переведем его в другую.
- Не думаю, что она меньше.
- Ну извините, что наш дом не похож на скворечник!
- Шарлотта!
- Я не позволю вам настраивать его против меня!
- Джонни, подождешь минуточку? Я быстро, только выгоню тетю Шарлотту…
И прежде, чем возмущенная Шарлотта успела что-то сказать, Филип торопливо отцепил от себя Джонни, подошел к разъяренной красавице и почти вынес ее в коридор. Шарлотта в бешенстве замахнулась, Филип перехватил ее руку, а потом крепко поцеловал в губы.
Она забилась в его руках, но уже через мгновение ответила, яростно и страстно, а еще через миг он выпустил ее из объятий и торопливо отшатнулся.
- Все, брек! Завтра повесите меня на крепостной стене. Сейчас - спать.
И закрыл за собой дверь, мерзавец!
Шарлотта задыхалась. Губы горели от поцелуя Филипа. Тело сотрясала дрожь. Ноги были слабыми, ватными, коленки дожали. Она отступила назад, вцепилась во что-то холодное и металлическое. Черт бы подрал рыцарские доспехи, черт бы подрал рыцарей, мужчин в целом и Филипа Марча в частности!
Шарлотта Артуа, холодная и сильная женщина, непоколебимая бизнес-леди, Стальная Лоза, Снежная королева, не могла справиться со своими вставшими на дыбы чувствами и эмоциями. Ее собственное тело изменило ей впервые в жизни, гормоны устроили пляску святого Витта, и полотняная рубаха царапала напряженные соски не хуже наждака.
Она кинулась к себе в комнату, упала на постель, укусила подушку - и провалилась в черный, бездонный сон.
Филип и Джонни проспали почти до полудня. Мальчик проснулся в плохом настроении, но роскошная розовая ванна слегка развеселила его. Филип ограничился контрастным душем. Чистая футболка и черные джинсы приятно холодили тело. Джонни изъявил желание понаблюдать, как Фил бреется, и ему тоже была выдана бритва - разумеется, без лезвий. Сосредоточенно намылив мордашку, малыш принялся повторять действия своего дядюшки, и Филип едва мог удержаться от смеха, глядя на сурового и немногословного мужчину четырех с половиной лет.
Потом они отправились на разведку. Дом при свете дня потрясал воображение. Вазы, в которых Джонни мог без труда спрятаться, рыцарские доспехи, картины и гобелены, роскошная мебель, витрины с дорогими безделушками… в конце экскурсии они не смогли отказать себе в удовольствии скатиться по широким мраморным перилам - и угодили прямо в объятия невозмутимого и величественного дворецкого в черном сюртуке.
Джонни оробел и спрятался за Филипа, но дворецкий величаво поклонился и густым басом произнес на прекрасном английском:
- Добрый день, молодой хозяин, добро пожаловать домой. Меня зовут Биггинс, мистер Реджинальд Биггинс. Я дворецкий. Все, что вам понадобится…
- А вы французский или английский?
Филип усмехнулся и потрепал Джонни по голове.
- Малыш, лучшие дворецкие родятся только в Британии. А твоя тетя Шарлотта берет от жизни только лучшее. Я прав, мистер Биггинс?